— Хоть бы они поскорее собрались ехать. Что-то мне уж очень хочется домой.
Ли посмотрел на меня и спросил:
— Почему?
— Не знаю. У меня какое-то странное настроение. Дурное.
— Да, ты выглядишь встревоженной.
— Может, это из-за тех пожаров? Что бы они значили?
— Но ты была напряжена почти всю дорогу.
— Да? Наверное. Не знаю, в чём дело.
— Знаешь, что странно? — сказал Ли. — Я тоже беспокоюсь.
— Ты? По тебе не скажешь.
— Стараюсь не показывать.
— Ну, в это я вполне верю. — И, немного помолчав, я добавила: — Может быть, ты чувствуешь себя виноватым? Мне, например, жаль, что мы пропустили ярмарку. Мы ведь приготовили для выставки много животных. Папа считает, мы должны поддерживать традиции. Жуть как много времени понадобилось, чтобы их выкормить, выгулять и вычесать, а потом ещё доставить на выставку. Папа много всем занимался, а я помогала вычёсывать их, но всё равно оставила ему массу работы.
— А вы возите скот на выставку просто ради поддержания традиции?
— Нет... На самом деле это очень важная выставка, в особенности для породы коров шароле. Ты заявляешь о себе как о серьёзном заводчике. А в наши дни реклама многое значит.
— Ну да, и в ресторанном деле то же самое... А, идут наконец!
И действительно, Робин и Фай, последние остававшиеся в воде, выбрались на берег, смеясь и рассыпая вокруг себя брызги. Фай выглядела просто фантастически, она отводила с лица мокрые волосы и двигалась с грацией белой цапли. Я украдкой глянула на Гомера. Кевин что-то ему говорил, и Гомер пытался сделать вид, что слушает, но сам отчаянно косился на Фай. А я, снова посмотрев на Фай, поняла, что та отлично это знает. Было нечто особенное в том, как она шла, и в том, как стояла в косых лучах солнца, — точно фотомодель во время сессии где-нибудь на пляже. Да, Фай всё замечала, и ей это нравилось.
От заводи до дома ехать около получаса. Не знаю, была ли я счастлива в тот день — напряжение и странные предчувствия становились всё сильнее и сильнее, — но знаю, что с тех пор я уже никогда не была счастлива.
6
Собаки мертвы. Это было моей первой мыслью. Они не прыгали вокруг и не лаяли, когда мы подъезжали, и не стонали от счастья, когда их гладили. Они просто лежали рядом со своим вольером, над ними кружили мухи. Глаза у собак были красными, в них застыло отчаяние, а морды покрывала засохшая пена. Я привыкла к тому, что они всегда натягивали цепи до предела, прыгали как сумасшедшие, едва завидев меня. Но теперь их цепи, хотя и натянутые, лежали на земле, а на шеях собак, там, где были ошейники, виднелась кровь. Из пяти собак четыре были совсем ещё молодыми щенками. Они всегда пили из одной большой миски, но теперь она оказалась перевёрнута и лежала на боку, пустая, сухая. Я в полном ужасе быстро проверила их: все мертвы. Я побежала к Милли, их старой мамаше, которую мы отделили от молодёжи, потому что щенки уж очень её доставали. Её миска стояла как обычно, и в ней было немного воды. Когда я подошла ближе, Милли вдруг едва заметно вильнула хвостом и даже попыталась встать. Я была потрясена тем, что собака до сих пор жива, я ведь уже убедила себя, что и она тоже должна была погибнуть.
Самым разумным в тот момент было бы оставить Милли и помчаться в дом, потому что я же прекрасно понимала: таких ужасов не могло случиться только с собаками, если чего-то ещё более ужасного не случилось с моими родителями. Но все рациональные мысли куда-то пропали. Я сняла с Милли цепь, и старая собака, шатаясь, поднялась на ноги, но тут же её передние лапы подогнулись. Я вдруг решила, что не могу больше тратить время на неё, — я уже сделала что могла.
— Послушай, помоги собаке! — крикнула я Корри и побежала к дому.
Но Корри уже шла туда же — она соображала быстрее, чем остальные ребята. Они стояли с потрясённым видом, лишь начиная осознавать, что дело неладно, но ещё не сделав выводов, к которым уже пришла я. А я сделала их слишком быстро, и это лишь усилило мой страх. Корри замялась, обернувшись к собакам, потом крикнула Кевину:
— Присмотри за собаками, Кев! — И побежала за мной.
В доме не было ничего особенного, но как раз это и показалось мне неправильным. В нём не было вообще никаких признаков жизни. Всё выглядело аккуратно прибранным. Но в это время дня на кухонном столе уже должна стоять еда, в раковине должны уже лежать несколько грязных тарелок, а телевизор должен быть включён... Но вокруг было тихо. Корри бесшумно вошла следом за мной: