— Она почти не ест, — прошептала Фирац, обращаясь к нему. — А то немногое, что съедает, почти полностью отдает обратно. Боюсь, что, если Темный придет за ее детьми, она не переживет этого. Она слишком слаба. Даже естественные роды могут поставить жизнь ее под угрозу…
Нодон встал и отошел немного, чтобы посмотреть на Нандалее с некоторого расстояния. Как могло так случиться? Теперь он понимал, почему Фирац пугалась, несмотря на свою слепоту. Нормального здесь не было ничего. Ни одна эльфийка не должна рожать таким образом. Он практически ничего не знал о беременностях, но это… У Нандалее не было практически ничего общего с теми беременными эльфийками, которых ему доводилось видеть за свою жизнь. Она сидела в позе лотоса, почти отрешившись от мира, и словно высиживала птенцов.
Да еще эта удушающая жара, стоящая в комнате. Если бы здесь были окна, он распахнул бы их. Эльф поглядел на дверь, вспоминая, как поспешно втащила его внутрь Фирац. Что сделает Нандалее, если он вынесет ее отсюда? Не может быть, чтобы это она придумала окопаться здесь.
Нодон снова опустился на колени, нежно накрыл ладонью ее руку.
— Тебе нужно уйти отсюда. Это место вредит тебе.
Слепая пророчица присела рядом с Нодоном и с поразительной ловкостью вытерла пот с лица Нандалее.
— Она тебя не слышит, — с грустью произнесла она. — На слова она не реагирует уже давно.
Он погладил женщину по руке.
— Все будет хорошо. Возвращайся и помоги нам.
Нандалее не отреагировала. Казалось, она не воспринимает его, как и говорила Фирац.
— Пожалуйста, вернись к нам. Сделай это ради своих детей, — произнес он немного громче и настойчивее.
Ничего. Нандалее сидела, словно окаменев.
Как же больно видеть в таком состоянии гордую, мятежную драконницу, готовую восстать против всякого, не боясь последствий. Он часто расходился с ней во мнениях, но она всегда до глубины души потрясала его. Он видел в ней что-то, чего ему самому всегда не хватало. Способность видеть мир таким, какой он есть, но не считать это данностью и неизменностью. Как могла сдаться именно она?
— Ты бежишь, — с упреком в голосе произнес он. — Ты понимаешь это, не так ли? Этот бой, от которого ты отказалась, самый важный из всех, что были в твоей жизни. Это бой за твоих детей. Как ты можешь отказываться от них обоих?
— Она словно уже почти мертва, — сдавленным голосом произнесла Фирац.
Нодон молча поглядел на газалу, затем положил руки на щеки Нандалее.
— Почему? Ты же драконница. Мы никогда не перестаем сражаться. Что с тобой случилось? Что так сильно изменило тебя?
— Любовь к Гонвалону, — в тишине произнесла видящая. — Разве ты не видишь? Когда он умер, то забрал ее сердце с собой.
— Что за чушь! — фыркнул Нодон.
— Вот потому с вами, мужчинами, так тяжело, что вы считаете любовь чушью. А мы — нет.
Ну, и что он должен на это сказать? Это же просто романтические бредни слепой пророчицы! Это последнее, что им может сейчас помочь. Нодон поглядел на потрескавшиеся губы Нандалее, на крупные капли пота на ее лице, блестевшие золотом в свете масляных ламп. Когда-то она была красива. Гонвалон отдал ради нее все. Более того, он умер ради нее, и в этом драконник был уверен. Может быть, именно это она и не может преодолеть? Что другой эльф заплатил за нее величайшую цену?
Нодону она не казалась красивой никогда, но привлекательной — да. Она была так непохожа на него.
Он снова пристально поглядел на нее. Эльфийка никому не позволяла сбить себя с пути, на который однажды вступила. Так будет и на этот раз. Даже Темный был бессилен против ее упрямства. Она умрет в родах, если Перворожденный придет за ними. Потому что она так хочет!
Эльф наклонился и поцеловал пересохшие губы.
— Прощай, моя гордая и глупая воительница. Желаю тебе хорошего перерождения.
И впервые с тех пор, как он вошел в хижину, Фирац не осмелилась ничего сказать. Он сам был потрясен тем, что сделал. Он уважал Нандалее. И хотел попрощаться с ней не просто парой слов, которые она все равно не услышит.
Драконник устало поднялся и направился к тяжелой двери. Никогда он не возвращался после миссии настолько опустошенным, как после зимней войны в Нангоге, и вот теперь, после прощания с Нандалее. Он коснулся лба рукой, почувствовал внезапно нахлынувшую боль. С недавних пор голова болела почти каждый день.
— Мастер меча!
— Что? — Нодон тяжело опустил руку на дверь. Придется стучать, чтобы его выпустили из этой темницы.