– Света… уходи! – прохрипел лежащий. – Уходи!
Правитель отшатнулся в испуге.
– Что с ним?
– Бредит. Все время бредит! – пояснил начальник охраны.
Правитель отвел ногу и пнул лежащего вполсилы, чуть не упал сам. Но узник лишь чуть вздрогнул, не вышел из забытья.
– Вот ведь гад какой! – посочувствовал Правителю начальник охраны.
– Короче, – оборвал тот. – Докладывайте!
– Слушаюсь. Субъект полностью прослеживается…
Правитель слушал монотонный доклад плотного шестидесятилетнего человека с настороженным широкоскулым лицом и узкими щелками глаз, а сам думал о своем:
надо было уматывать отсюда, отваливать! еще пять лет назад! три года! год! всегда можно где-то укрыться, купить островок, виллу в горах, вырыть бункера-убежища, запасов на сто лет… нет, сто лет он не протянет, но лет шестьдесят еще запросто, шестьдесят лет – это же целая вечность! и пускай тут разбираются другие, пускай делят власть, выполняют или не выполняют неясные инструкции извне, но он-то причем, его же потом и обвинят, а может, безо всяких обвинений пустят на распыл, кто их знает! еще и этот тип свалился на голову, за ним следят, не может быть, чтоб не следили… и никакой он не псих, просто шустрый слишком, лезет куда не следует, всех погубит и сам сдохнет! на него плевать! а зачем других подставлять-то, и так кругом одна сволочь, одни изменники!
тяжко! и страшно! и не повернуть назад, черт возьми! тяжела ты, шапка Мономаха, ой тяжела, шею сломишь! И убивать его нельзя, нету распоряжений о т т у д а, а вдруг он и м нужен, что тогда? тогда накажут! это запросто, этого всегда жди! нет, надо было бежать, отваливать… теперь поздно! И в Систему он проник, мать его! И Синклит тут замешан – эти гады везде лезут, все своими сетями оплели, все опутали, а никуда без них не денешься, они первыми на контакт вышли, они ближе к тем. А Реброва, этого фрайера дешевого, он угробил, точно, он, только чужими руками, вот и верь всем этим спецслужбам – на себя, небось, работают, или еще хуже, двум хозяевам служат. Правитель недовольно взглянул на узкоглазого. Тот вздрогнул, попятился.
– Я вышвырну тебя отсюда, понял?! – заорал он. – Ты знаешь, куда вышвыривают отсюда?!
– Знаю, – ответил широкоскулый, – на тот свет!
– Верно мыслишь, молодой человек, – Правитель отвернулся от начальника охраны. Ткнул пальцем в угол камеры. – А это еще что?
В углу, в полумраке камеры-палаты чуть высветлялась на фоне серого, унылого синтокона тень худощавой женщины с распущенными волосами. Посконная серая рубаха скрывала ее тело, сливалась с синтоконом.
– Фантом.
– Что?!
– Фантомное изображение… так бывает при сильных потрясениях. Когда этот тип придет в себя, фантом исчезнет.
– Ты хочешь, чтобы он пришел в себя?
Узкоглазый растерянно развел руками.
Дебилы! Ублюдки! Правитель сдерживался, но это ему дорогого стоило, как можно работать с такими кретинами! Они его подставят, если не из корысти и властолюбия, так по тупости своей и дурости! вот и доверяй таким! нет, все надо самому проверять, все! иначе угробят, в дерьмо втопчут… а еще рано, рановато, он еще повластвует, он покажет всем! и пускай они его не любят, зато боятся, а это важней! нет, никаких вилл в горах, никаких островков, для этого, что ли, он рвался к власти, шел по головам и телам, не щадил самого себя?! нет! не для этого! пускай все они сдохнут! пускай эти дебилы и ублюдки все в огне сгорят, туда им и дорога, а он еще повластвует над ними всласть, он еще силен, он всемогущ! такие нужны всем – и самим баранам, самому стаду и тем волкам, что затаились где-то, а рож своих не кажут, только инструкции да распоряжения шлют, проверяют, пригоден ли?
поживем еще, повоюем, не лыком шиты! с чужими проще поладить, чем со своими! а там еще поглядим, чья возьмет. Правитель с ненавистью уставился на начальника охраны. Надо узнать, что у этого парня в башке.
– Сколько времени потребуется на полную мнемоскопию?
– От силы полторы недели!
– Так вот, чтобы через полторы недели вопрос с этим смертником, – Правитель снова пнул безвольное тело, – был решен. Ясно?
– Так точно!
– И никаких фантомов! – Правитель поднес кулак к носу широкоскулого. – Ты думаешь, это у меня в глазах мельтешит? Думаешь, сдает старик?! Ошибаешься! Убрать!
Начальник охраны ринулся в угол. С налета ударил ногой по тени… Но удара не получилось: прежде, чем сапог коснулся виска, узкая, но сильная рука перехватила голень, рванула на себя, опрокинула – мига не прошло, как грузное тело широкоскулого оказалось припечатанным к серому полу. Другая рука молниеносно сдавила горло, не дав из него вырваться даже легкому хрипу.
Это был конец! Правитель все понял. Он сразу же повернулся к лежащему… Но тот уже не лежал. Он сидел, скрестив под собою ноги, глядя прямо в глаза и сжимая в пальцах поднятой руки какую-то красную штуковину…
ну и пусть, значит, так надо, значит, все правильно, молочно-белый водоворот замутил Правителю взор, повлек в себя, закружил, унес куда-то далеко, где нет ни звуков, ни мельтешения тел и предметов, ни времени.
– Светик, шепни этому чучелу, – сказал Иван тихо, – что если он подаст хоть один сигнал наружу, даже мысленный, сразу сдохнет.
– Он умненький, он все понимает, – откликнулась Светлана, вдавливая широкоскулому за ухо фиолетовую гранулу. – Он теперь на поводке у нас, трепыхнется разок – и поминай как звали.
Светлане за эти дни донельзя осточертела серая камера. Как ни сладко и прекрасно было с любимым после долгой разлуки, но душа рвалась на волю, наверх. Может, именно по этой причине она немного переборщила с начальником охраны, не ожидавшим отпора, чуть вовсе не вышибла из него дух.
А Правитель стоял столбом и лупоглазо пялился на Ивана, он был в прострации – Кристалл работал на славу.
Иван подошел к кособокому и преждевременно состарившемуся человеку, имевшему огромную власть надо всей Великой Россией, подошел вплотную, ощупал карманы, достал из бокового яйцо-превращатель – никому его Правитель не отдал на проверку и экспертизу, не доверял, значит, – и сунул его в нагрудный клапан комбинезона.
– Лови! – Светлана бросила распылитель.
Иван поймал, привычным движением пристегнул к поясному ремню.
– Нет, – проговорил он, – на заслуженный отдых в преисподнюю его еще рано отправлять, он нам не все рассказал.
– Любая задержка может вызвать подозрения, – забеспокоилась Светлана.
– А мы и не станем задерживаться. Эй, ты! – Иван подошел ближе к поверженному начальнику охраны. – Хватит лежать. Нам пора наверх!
Светлана убрала руку с загривка широкоскулого. И тот стал медленно приподниматься – сначала на четвереньки, потом на корточки, на полусогнутые… выпрямиться окончательно ему не дали – заскрежетав зубами от боли и ухватившись обеими руками за виски, широкоскулый повалился наземь.
– Управление работает, все нормально, – пояснила Светлана, – может, еще попробуем?
Широкоскулый отчаянно замотал головой. Он все понял. Жизнь одна, и надо подчиняться тем, кто взял верх, пока… а там видно будет.
– Выходим?!
Нельзя, надо наверняка.
– Нет! – осек Светлану Иван.
Он снова подошел к застывшему столпом Правителю, вытащил яйцо. На миг задумался. Прижмешь к своему горлу – станет два Правителя, к его дряблой шее – будет два Ивана. Нет, надо попробовать! Иван, преодолевая отвращение, приблизил свое лицо к перекошенному, морщинистому лицу старика, вдавил превращатель прямо над кадыком, запрокинул голову и вжался в другой конец яйца своей шеей. Будто холодком пахнуло, но не снаружи… а внутрь.