- А это? - бледный снова разжал ладонь с кубиком. - Отдать вам? Тогда я не выберусь из проклятого Осевого! Мне уже осточертели призраки!
Словно в подтверждение его слов, молочный туман поднялся выше, лизнул вялым клочковатым языком грудь бледного - и из мельтешащей белизны выявились призрачные корявые руки, потянулись к горлу. Бледный вздрогнул, зажмурился.
- Если начинаешь бояться их, - оправдался он, - то они обретают силу, материальность... могут задушить, растерзать. Но всегда потом воскресаешь. Боль дикая, все взаправду... Я привык не реагировать. Но иногда срываюсь. О, если б вы знали, как я тут намучился!
- Вот и уйдешь с нами. Становись!
Иван занял место перед экраном. Он обеими руками держал Свету. Она прильнула к нему горячим телом, дрожала, не могла вымолвить и слова.
- Дай мне твою ладонь, - попросил Иван шепотом.
Она дала, он накрыл ее своей ладонью, вдавив в горячую кожу свой черный кубик, ретранс. Сжал руку покрепче, чтобы она не смогла выдернуть.
- Иван, - прошептала Света еле слышно, обдавая жаром - она вся горела будто в лихорадке. - Я должна сказать тебе, должна признаться... ведь мы можем погибнуть, или я одна погибну, или Осевое не отпустит меняно я хочу, чтобы ты знал - я не только здесь.
- Как это не только?! - не понял Иван.
- Эти пространства и измерения издеваются над нами, они делают, что хотят. Я чувствую, давно, после... - она хотела сказать "после своей смерти", но осеклась, - после Малинового Барьера я распалась на части, будто раздвоение или растроение, я не знаю, но другие мои части попали в другие миры. Я это точно знаю, только не могу понять - куда, как, почему? Я их иногда чувствую, будто они подходят ко мне вплотную в темноте, касаются меня, чего-то хотят сказать. Но не могут, я их не слышу.
Но они есть. Если я погибну, умру, помни, что я не вся погибла, не вся умерла... ищи меня, Иван!
- Ну-ну, успокойся, - он пригладил ее растрепанные русые волосы, прижал сильнее к себе. - Был у нас один такой раздвоенный, нигде он не умер, не погиб. Я тебя еще с ним познакомлю, это он меня вытащил с Гиргеи, из подводного ада, а зовут его Кеша, Иннокентий Булыгин, рецидивист, ветеран, отличный парень... Гляди, что это?!
Туман тянул к ним свои страшные неосязаемые лапы.
Он уже поднялся до груди, норовил забраться выше - живой, страшный, призрачный туман, скопище страждущих, блуждающих в этом чистилище неприкаянных душ. Нагнетающий, надсадно-давящий вой исходил из самой гущи молочной пелены, будто тысячи, десятки тысяч демонов рвались из невидимых пут, жаждали овладеть чужаками, людьми... Не думать о них! Не смотреть! Не притягивать к себе! Их нет! И не будет никогда!
и не было! Поздно! Страшные, полуразложившиеся, истлевающие руки, цепкие пальцы тянулись к людскому теплу, впивались в горло, рвали одежду, они становились все сильнее, все острее и цепче, они уже царапали кожу, они обретали материальность. Иван видел, как душили, как терзали несчастного бледного секретника, как тот кривился, дергался, пытался бежать, но не мог решиться.
- Быстро! Становись! - рявкнул Иван. И поднял лучемет.
Бледный, отмахиваясь от призраков, шагнул вперед.
- Давай!
Иван сам ощутил волну страха, панического, чудовищного страха, исходившего от бледного. Этим страхом он оживлял призраков, давал им силу лютую и дикую. И они рвались из белых, туманных пут Осевого. Они рычали и истошно вопили! Они визжали, тараща^ бессмысленно-злобные глазища, они жаждали живой плоти и крови. Это было невыносимо, от этого можно было сойти с ума. Но бледный все не решался. Ему смерть грозила со всех сторон.
- Давай! Жми!!! - озверел от ярости Иван.
Он ухватил бледного свободной левой рукой за ворот, рванул на себя. И так посмотрел в его улаза, что тот решился, сжал черный крохотный кубик.
- Это конец, - просипел он сквозь мертвенно-белые, плотно сжатые губы.
Экран вспыхнул черным внутренним пламенем. Полыхнуло заревом еле различимого зеленоватого огня. Адски заверещали, зазудели, загомонили призраки, истекая с камней и скал вниз, в долину. И все погасло. Ивану показалось, что он ослеп. Только Света прижалась сильнее, вздрогнула... но не пропала, как в прошлый, как в позапрошлый раз. Нет, она была рядом. Осевое выпустило ее!
Иван повалился на холодный слизистый пол, пытаясь удержать ее, Светлану - свою жену, мертвую, погибшую много лет назад, блуждавшую в чистилищах Осевого, но ожившую, вытащенную им из ада, и потому особенно дорогую, любимую, родную. Где-то позади упал бледный, выругался, застонал, заскрипел зубами.
Но Ивану было не до него.
Они лежали и впрямь в огромном желтоватом шаре, пустом, гулком, холодном, покрытом изнутри сетями проводов и сочленений. Не обманул бледный! Но не это сейчас волновало Ивана.
- Что с тобой, Светка?! - закричал он в полный голос. - Что-о?!
Он держал ее за плечи и ощущал, как уходит жар из ее тела, как выходит последнее тепло. Она умирала. Она менялась на глазах, становилась изможденно-худой, полупрозрачной, страшной. Она хрипела:
- Это я, Иван! Ничего не бойся, это я! Я ухожу!
- Куда? В Осевое?!
- Нет! Ты вытащил меня из Осевого, ты спас меня...
- Нет! Я погубил тебя! Я тебя погубил!!!
Иван был готов биться головой о железный пол. Она умирала страшно, в корчах, в муках - она превращалась в прозрачного, извивающегося безглазого призрака, почти такого, какой пил из него кровь, рвал тело тогда... давным-давно. Но голос был ее:
- Ничего не бойся! Я ухожу в другой мир... не в Осевое! Я тебе говорила! Я соединяюсь с собой! Не бойся! Мне еще рано на Землю... Земля не принимает меня. Но я вернусь! Ты спасешь меня, как сейчас, как сегодня...
- Нет! Не-ет!!!
Иван тряс ее, вернее, он тряс это хлипкое, слизистое, расползающееся месиво. Он пытался вернуть ее к жизни.
И ничего не понимал. Куда она уходит?! Зачем?! Почему?! Нельзя!
- Не-е-ет!!! - закричал он нечеловечески, жутко.
Но ее уже не было. Слизистые останки призрака истекали в ложбинки ребристого металлического пола, испарялись, превращались в ничто. Она умерла, она погибла - как и говорила, не надо было накликивать на себя беду! Как все это невыносимо, страшно! Иван встал на колени, глухо застонал, обхватил виски. Она ушла. Но все же он вытащил ее из Осевого. Вытащил!
- Я говорил, что ничего не выйдет, - пробубнил изза спины бледный.
Он сидел на полу, потирал разбитое колено. Вид у него был жалкий, пришибленный.
- И где мне теперь ее искать? - безвольно спросил Иван, обращаясь к пустоте.
Ответа не последовало. Лишь через минуту бледный снова подал голос:
- Сейчас "карантин" кончится. Приготовься!
Ивана уже ничто не интересовало. Он ощущал себя роботом, машиной. Он неохотно поднялся на ноги, поправил лучемет и бронебой. Потом нагнулся опять, подобрал оброненный ретранс. Вздохнул тяжко.
- Оружие на пол! - прогремело сверху.
- Бросай, а то не откроют, не выпустят, - посоветовал бледный.
- Не выпустят - сами выйдем, - глухо проговорил
Иван. Но оружие аккуратно положил под ноги.
Не было ни скрипа засовов, ни визга лифтовых перегородок - сразу образовался провал в пяти метрах от них, из провала полыхнуло искусственным зеленым светом, полыхнуло успокаивающе и мягко.
- Теперь надо вниз, - сказал бледный.
- Надо так надо!
Иван в странном прыжке, изогнувшись, вскинув ноги вверх, подхватил оба ствола и сиганул вниз. Он еще не знал, что там его ожидает. Но в падении сжег двух андроидов и одного человека, пытавшегося поднять парализатор. Больше никого в "зеленом подвале" не оказалось. Он осмотрелся, обнаружил два зрачка сфероидных камер.
Подвал под наблюдением, значит, скоро пришлют охрану. Но обратно пути в любом случае нет- Как это нет? У него в клапане лежит ретранс, значит, он может хоть сейчас выбраться отсюда. Только бледного жалко. Да и побеседовать бы кое с кем не мешало.
- Эй, наверху, заснул, что ли? - крикнул он.
Бледный спрыгнул вниз. Руки у него дрожали, по лбу струился холодный пот.