Едва успели пообедать — снова воздушная тревога. Опять спустились в бомбоубежище. К нам присоединились друзья Сережи с Алисой: Дмитрий и Маша. Некоторое время поживут у нас — в районах, где они обитают, сейчас куда опаснее. Разумеется, мы не против.
Перетащили в бомбоубежище еще пару стульев — чтоб всем хватало. В убежище мужчина пенсионного возраста, явно бывший военный, слушая грохот и шелестящий вой, поясняет: это наше ПВО, это «Грады», это дальнобойная артиллерия. Слушаю, запоминаю.
Вроде перестало грохотать. Вернулись домой.
Через некоторое время — снова воздушная тревога. На сей раз отсиживались с полчаса. Вернулись домой. Спать легли дома. Городские власти объявили комендантский час с 22 вечера до 6 утра.
ОЛЕГ:
Звонит подруга жены:
— Если я вдруг пропаду с радаров (в смысле, не отвечаю на звонки), не волнуйтесь. Все нормально, это телефон садится…
Света у них нет, не может зарядить аккумулятор. Беспокоится, чтобы мы не волновались. Так и живем: друг за друга.
Внук Эрик десяти лет от роду уже различает на слух, где пуски, где прилеты. Играет на телефоне, сидя в относительно безопасном коридоре, рассуждает вслух, что спокойствие важней всего. В первый день, когда мама в четыре часа утра схватила его в охапку и привезла к нам, ребенок был белый как полотно. Он увидел с балкона, как огненные косматые шары летят с неба на их район, а потом увидел пылающее зарево и услышал дикий грохот. Пришлось серьезно заняться его психикой, готовить к правильному восприятию событий, разъяснять и направлять.
Сейчас он, пожалуй, спокойней своей мамы. Рассудительней. Понятное дело: мама-то беспокоится за сына.
ДМИТРИЙ:
День 3. 26 февраля 2022
С утра наша молодежь — Сергей, Алиса, Дмитрий и Маша — отправилась по магазинам затариваться продуктами и лекарствами. Кое-какие запасы у нас имеются, но пополнить их стоит. Составили списки, молодежь разделилась, чтобы охватить сразу несколько магазинов и аптек. Сидим на связи, уточняем и корректируем списки по телефону.
Кстати, вот чего-чего, а запасов хорошей выпивки у нас в квартире — на год, как минимум, хватит. А то и больше. Но никто не пьет, как ни странно, хотя и причина, и повод есть более чем уважительные. Никто из нас. Ни капли. Сохраняем трезвые головы. А вот курить я стал больше. Нервы и правда успокаивает.
Через сеть многие наши друзья, знакомые и читатели из разных городов и стран интересуются, как мы тут? Живы ли? Здоровы? Что творится в городе? Не нужная ли помощь? Всем отвечаю примерно следующее: «Большое спасибо за беспокойство. Мы и наши близкие (имея в виду также моего соавтора Олега и его семью) живы-здоровы, остаемся в Харькове. Харьков полностью украинский, что бы там ни писали в некоторых СМИ. На подступах к городу идут бои, российские войска пытаются прорваться, но ВСУ их сдерживают. Россияне периодически обстреливают окраины города, изредка прилетает и в центр. Но по большому счету город цел и держится. Коммунальные службы и транспорт работают. Вода, электричество, газ и интернет есть. Магазины, аптеки и больницы работают. В магазинах и аптеках очереди, но продукты и лекарства есть. Обстановка тревожная, но в целом жить можно. Еще раз спасибо, но помощь не требуется.»
Олег (мой соавтор) с женой Леной живут над нами, в том же подъезде, этажом выше (мы на 2-м этаже, они на 3-м). К ним с Салтовки, которую периодически обстреливают, приехали их дочь Марианна с мужем Алексеем, внуком Эриком и двумя собаками. Так что обе наши семьи сейчас в полном сборе. Так, наверное, и должно быть в подобное время.
Решил, что надо держать себя в форме и не раскисать. Делаю китайскую гимнастику, исполняю ката каратэ. Побрился. Искупался, помыл голову. Переоделся в чистое. Ощутимо взбодрился.
Вернулась наша молодежь, притащила продукты и лекарства. Вышел, помог всё занести в дом. Вскоре в очередной раз объявили воздушную тревогу. Молодежь отправилась в убежище, а мы с моей женой Броней (Брониславой) и ее отцом Львом Вульфовичем (ему 87 лет, но для своего возраста он еще вполне бодр) остались дома. Надоело бегать туда-сюда. Думаю, вероятность прямого попадания что в квартиру, что в убежище (или в спешащих в него людей) примерно одинаковая.