По другую сторону пролива были поставлены оборонительные минные поля — вплотную к берегу — и боковые заграждения у вводов в гавани. В спешном порядке были усилены береговые батареи, защищающие порты и Па-де-Кале, но желание вице-адмирала Бертрама Рамсея, командующего обороной Дувра, установить дальнобойные пушки для использования против врага во Франции осуществлено не было. Впрочем, привели в боевую готовность единственное доступное 356-мм орудие. План морского ведомства основывался на своевременном использовании местных военно-морских сил, которых обеспечивали свежей информацией патрульные эсминцы, служба наземного наблюдения и воздушные патрули, следящие за портами противника. Надежды возлагалась также на получение предупреждения от “судов-ловушек”, снабженных гидролокаторами, и от прибрежной линии дрифтеров и моторных лодок, оборудованных радиостанциями и сигнальными ракетами. Первоначально предполагалось, что эсминцы, располагавшиеся ближе всего к угрожаемой зоне, должны немедленно контратаковать, чтобы предупредить высадку. Если бы эта атака потерпела неудачу, следующая попытка сорвать десантирование была бы отложена до сосредоточения значительных сил, состоящих из крейсеров и эсминцев и максимально прикрытых самолетами-истребителями.
При благоприятном ходе событий перехват мог быть осуществлен в пределах нескольких часов и даже, в лучшем случае, в пределах нескольких минут. Соединения крейсеров и эсминцев, дислоцированные в Ширнессе и Гарвиче, могли развернуться у входа в Канал в течение двух часов, а через пять часов передовые силы могли быть усилены кораблями из Хилла. Если бы в море вышли тяжелые немецкие корабли, было бы принято решение о[156] вступлении в бой линкоров, но управлять большими кораблями на ограниченном пространстве неудобно, и моряки всецело противились этому. По существу, морское ведомство уповало на везение и не давало никаких гарантий того, что враг не доберется до берега вообще без боя.
Многое в предстоящем сражении зависело от армии, но вооруженные силы Метрополии под командованием генерала Эдмунда Айронсайда, хотя и имели избыток личного состава, были очень ограничены в материальной части. Первой задачей Айронсайда, как он ее видел после Дюнкерка, было “помешать врагу поднять мятеж и вырвать пушки из страны”. Его оперативный план, составленный на основе требований Генерального штаба, был предложен для рассмотрения 25 июня. Основой стратегии Айронсайда были оборонительные позиции, начинающиеся у побережья и прикрывающие так называемую “Линию Генерального штаба”, защищающую Бристоль, Центральные графства и Лондон. Сейчас строительство противотанковых укреплений на этой линии только начиналось.
В глубине страны создавался маневренный резерв, которому отводилась главная роль в организации контрудара против закрепившегося на берегу врага. Задержать противника — вот самое большее, на что были способны передовые оборонительные позиции, на которых были развернуты 786 полевых пушек, и “Линия Генерального штаба”, куда следовало доставить 167 противотанковых орудий. Но и подвижные силы, состоящие из 2-й бронетанковой дивизии, базирующейся в Линкольншире и имеющей в своем составе только 178 легких танков, вместо положенных по штату 213 средних и 108 легких, и из 1-й бронетанковой дивизии (которая вернулась из Франции, сохранив лишь 9 средних танков), располагающейся в Суррее, были ослаблены. К концу июня количество танков в последнем из названных формирований удалось довести примерно до 80 средних и сотни легких танков. Кроме того, в состав дивизии была передана 1-я танковая бригада, имеющая 90 тяжелых (пехотных) танков “матильда” (правда, вместо 180, положенных ей по штату). В[157] результате 1-я бронетанковая дивизия оказалась самой мощной ударной силой сухопутной армии Великобритании[158].
За оборону юго-восточной Англии отвечал XII корпус (под командованием генерал-лейтенанта А.Торна, а район Кента, где немцы планировали высадиться, был занят 1-й лондонской дивизией (под командованием генерал-лейтенанта С.Ф. Лиардета). Торн считал, что вероятность высадки десанта была самой высокой в области между Грейвни-Марш и Дувром и незначительной — к западу от Дувра. Поэтому он протянул оборонительную позицию корпуса от Болот до Дувра через Кентенбери; эта линия на большей части своей протяженности проходила вдоль железной дороги и только на малом участке включала в себя естественные укрепления, преодоление которых могло представить для наступающей стороны значительные трудности. Лиардету была поставлена тройственная задача: защищать взморье, быть готовым занять оборонительную линию корпуса и иметь возможность атаковать врага к востоку или к югу от этой линии. Такую диспозицию он назвал “просто смешной”. Первая лондонская дивизия носила название “моторизованная”, но к концу июня оно звучало насмешкой. Со времени своей мобилизации в сентябре 1939 г. и по сей день ее перевозочные средства сводились к нескольким грузовикам и фургонам, реквизированным у гражданских фирм. На кузовах некоторых из них еще оставались незакрашенные названия и имена прежних владельцев. Людей перевозили на автобусах, которые в более счастливые времена доставляли отдыхающих на побережье. В мае разведывательный мотоциклетный отряд 1-й дивизии был отозван и послан на верную гибель в Кале, мотоциклы же потом были отданы 1-й бронетанковой дивизии.
158
С учетом высокой боевой устойчивости танков “матильда” 1-я брд. превосходила по своим боевым возможностям любую немецкую танковую дивизию и приближалась по силе к танковому корпусу. Более интересен штат служб снабжения этой дивизии. В июле дивизия имела лишь 33 процента всех тыловых служб, в том числе 10 процентов штатных топливозаправщиков. Таким образом, мобильность дивизии была несколько уменьшена.