Пока оставалось неясным, кто же будет управлять Англией после подписания договора. Наконец, 1 августа долгожданное событие свершилось, На следующий день Гитлер благожелательно принял сообщение Черчилля о назначении Фуллера главой местной[447] администрации. Многие немцы уважали Фуллера за его вклад в теорию танковых сражений. В некотором смысле немцы были обязаны ему своей победой[448]. Возможно, Фуллер не имеет политического опыта, но ведь все равно ему предстоит всего лишь роль марионетки рейха.
Итак, 2 августа немцы приступили к реализации своих планов относительно Англии. В их власти оказалось недовольное и растерянное население. Внезапность перехода от имперского величия к полному падению повергла людей в состояние оцепенения. Они еще не осознали своего поражения. Некоторые возмущались, что правительство оставило их заложниками. Черчиллю припомнили промахи на всех стадиях его карьеры. Главным чувством на уровне подсознания было нежелание воспринимать реальную действительность. Солдаты и летчики, которые сражались не на жизнь, а на смерть — иногда даже после официального прекращения огня, — упорно не желали смотреть в лицо фактам. Эти люди стали инициаторами Сопротивления, которое властям так и не удалось организовать перед эмиграцией.
Моряки, покидающие родину, получили еще более сильную эмоциональную травму, чем те, кто остался на своей земле. Флот уходил в далекие чужие гавани. Сотни и тысячи миль будут отделять моряков от их родных и близких. Жребий их был тяжел и страшен. Они не знали, когда увидят берега Англии вновь.
Многие офицеры флота, да и некоторые рядовые, отдавали себе отчет, что их будут использовать как разменную монету в политической игре; их судьба отныне — сражаться и умирать за интересы чужих держав, прежде всего — США.
Некоторые события остаются за пределами исторического видения. Операция “Морской лев” и оборона Англии против немецких оккупантов завершилась ко 2 августа — почти через три недели после того, как первый солдат вермахта высадился в[449] Дувре. За ночь до этой даты эмигрировало правительство Черчилля. Второго августа оно уже находилось на пути в Канаду. Там министрам и дипломатам предстояло начать новую жизнь, чреватую неизвестными еще опасностями. В Лондоне генерал-майор Фуллер холодным взглядом окинул офис на Даунинг-стрит, 10 и приготовился принять первого посланника рейха.
История гласит, что 21 мая 1940 года адмирал Редер имел беседу с Гитлером. Адмирал поинтересовался, не изменилось ли негативное отношение фюрера к операции “Морской лев”. Фюрер скользнул по соратнику равнодушным взглядом и промолчал. Геринг по-прежнему восторгался планом Кессельринга продолжать преследование врага через Ла-Манш. Он, однако, не стал развивать эту тему, так как рассчитывал, что “Люфтваффе” выполнят эту задачу самостоятельно.
Только в начале июля немцы начали всерьез строить планы вторжения. Даже тогда высшее командование не проявляло энтузиазма. Они считали, что англичане не будут упорствовать в безнадежном сопротивлении.
Длительная и вялая подготовка оказалась роковой для плана. К середине июля “Люфтваффе” только начинала отправлять большие группы самолетов на другой берег Ла-Манша. Командование истребительной авиации RAF успело восстановить боеспособность своих эскадрилий и пополнить истощившиеся резервы. Даудинг реорганизовал авиагруппы и создал единую систему управления авиацией.
Англичане также приобрели бесценный опыт действий на ограниченном пространстве. К тому же к концу июля внутри страны начали функционировать первые радарные станции нового типа. Немцам теперь трудно было рассчитывать на внезапность даже при бреющих полетах. В результате RAF смогли выдержать первые атаки немцев в августе и сохранить силы к решающему моменту, который наступил в сентябре, когда немецкий флот собрался форсировать Ла-Манш. К счастью для англичан, Геринг настаивал на исключительно воздушной войне, что и спасло RAF от полного разгрома. Истребительное командование пришло[450] в полную растерянность, когда враг последовательно уничтожал их аэродромы. Но Геринг, вместо того чтобы продолжить решительную игру на этом поле, вдруг сменил приоритеты и приказал бомбить Лондон[451].
448
Это, разумеется, неверно. У англичан были Фуллер и Лиддел Гарт, у немцев — Гудериан и Эмансбергер. Свои теоретики “глубокой операции” были и в СССР, во Франции, и даже в Италии. Так что немцы считали, что своей победой они обязаны мужеству солдат, таланту командиров, гению фюрера и заслугам Гудериана, создателя немецких бронетанковых войск. Фуллера в этом списке не было.
451
Все-таки имя человека, который отдал этот приказ, было Адольф Гитлер. Собственно “Битва за Британию” была уже проиграна RAF, когда было принято решение об изменении цели налетов. На двенадцати оставшихся аэродромах Южной Англии оставалось в этот момент лишь около ста восьмидесяти боеспособных “спитфайров”.