Томас коснулся ладонью щеки Джасмин, и она ощутила, как по ее телу прокатилась волна сладостного предвкушения.
– Не хочешь поплавать, Джас?
Спустя несколько минут Джасмин уже входила в теплую воду, все еще одетая в сорочку. Обнаженный Томас спустился по каменным ступеням, и у Джасмин перехватило дыхание, когда она увидела его. Он был само совершенство – красивый и мужественный. Плоский живот покрывали рельефные мышцы, а ноги и руки были длинными и крепкими. Взгляд Джасмин перекочевал на тугую, слегка подрагивающую плоть. Она подошла ближе, испытывая робость при ярком свете дня и вместе с тем сгорая от любопытства.
– Я чувствую себя исследователем неизведанных земель, сулящих захватывающие приключения, – призналась Джасмин.
Томас сел на нижнюю ступеньку и, широко раскинув руки, произнес:
– Так дерзай, дорогая, исследуй.
Джасмин не заставила просить дважды. Протянув руку, она легонько погладила плоть мужчины. На ощупь она напоминала атлас, обтягивающий стальное древко. Джасмин еще раз провела по ней пальцем, и по телу Томаса пробежала дрожь. Он закрыл глаза и застонал. При виде подобной реакции Джасмин почувствовала силу своей женской власти над этим мужчиной и осмелела.
Однако вскоре Томас схватил ее за руку и открыл горевшие желанием глаза.
– Теперь моя очередь, – хрипло произнес он и, прежде чем Джасмин сумела остановить его, стащил с нее намокшую сорочку и отбросил ее в сторону.
Томас притянул ее к себе. Его ладони описывали чувственные круги на ее груди, делая невероятно чувствительной. Джасмин задрожала, когда пальцы в изысканной ласке коснулись ее сосков, превращая их в тугие бусины. Наклонив голову, Томас обхватил один из них губами. Вновь и вновь его язык творил чудо, посылая по телу Джасмин волны наслаждения. Ее лоно болезненно пульсировало в желании вновь ощутить мужчину внутри себя.
Тело Джасмин горело, словно вода вокруг них вдруг закипела. Томас внезапно прервал ласки, подвел ее к каменным ступеням и развернул спиной к себе.
– Опустись на колени, – попросил он.
С легкой тревогой Джасмин сделала то, о чем ее просили, упершись руками в верхнюю ступеньку. В таком положении она чувствовала себя уязвимой и беззащитной, но тихие слова успокоения, произносимые Томасом, ослабили напряжение. Джасмин ощутила на своих бедрах сильные теплые ладони Томаса.
– В том, как совокупляются лошади, есть какая-то своя необузданная красота, – пробормотал он.
Джасмин ощутила, как горячая плоть пытается проникнуть в нее, а волосы на его груди щекочут ее спину. Томас подался вперед, но почувствовал сопротивление. Джасмин напряглась. Он был слишком большим, а ее лоно слишком болело. Кроме того, все это было так ново…
– Расслабься, – прошептал Томас, замерев на мгновение.
Он наклонился вперед, ласково поглаживая кожу девушки, а потом коснулся ее разгоряченной плоти, и Джасмин расслабилась, тихо застонав.
Он вновь подался вперед, и с его губ тоже сорвался удовлетворенный стон, когда он вошел в горячие глубины. Обхватив Джасмин за бедра, он начал ритмичные движения.
Вода омывала их, когда плоть касалась плоти. Джасмин скрежетала зубами, ее мышцы напрягались, по мере того как она приближалась к развязке. Больше. Ей хотелось больше. Прямо сейчас.
– Пожалуйста, – взмолилась она. – Прошу тебя.
Казалось, Томас внял ее мольбам. Он дотянулся рукой до ее плоти и принялся жадно ласкать.
– Именно так лошади продолжают свой род, цветочек, – прошептал он. – Необузданные и свободные, они не думают ни о чем, кроме этого самого момента. Почувствуй ветер на своей коже, Джас. Почувствуй мое тело внутри себя. Я всегда буду частью тебя, куда бы ты ни отправилась. Ты моя. Навсегда.
Джасмин выгнулась, когда Томас вновь обхватил ее бедра, вознося все выше и выше на волнах страсти. Джасмин вскрикнула, и ветер понес эхо ее крика над каньонами, когда все растущее сладострастие разразилось мириадами сверкающих звезд, Томас сжал ее бедра еще сильнее, и теперь эхо его крика вторило ее собственному.
Необузданные и свободные. Такими они и были. И никто не сможет их разлучить. Никогда.
Грэм и его товарищи из племени хамсин вернулись через шесть дней. И не одни, а в сопровождении семей Джабари и Рамзеса, которые хотели познакомиться с английскими путешественниками до их отъезда в Каир. Неделя в обществе новых знакомых пролетела как один день, и Томас вдруг понял, как быстротечно время.
Он старался быть осторожным с момента приезда дяди Джасмин. Украденный в тени шатров поцелуй, легкие прикосновения руки к нежной щеке… День отъезда неумолимо приближался, и Томасу казалось, что Джасмин далека от него как никогда. Словно кто-то соединил их судьбы цепями, а теперь тащил в противоположные стороны.
Томас устало потер лоб. Его окутало облако пыли, когда мимо проскакали два великолепных арабских жеребца. Управляемые черноволосыми, зеленоглазыми молодыми людьми, которых он видел и раньше, они галопом пронеслись через лагерь. Громкое улюлюканье сопровождало боевой клич племени хамсин.
Рамзес крикнул что-то вдогонку юнцам и покачал головой.
– Они неуправляемы, – произнес он, но Томас услышал в его голосе отцовскую гордость.
– Я и раньше их видел. Ваши дети-близнецы?
– Асад и Фатима никогда не разлучаются.
Томас внимательно посмотрел на молодых людей, когда те спешились. Девушка обняла брата, и тот обнял ее в ответ, Это зрелище пробудило в Томасе неожиданные эмоции.
– Они так хорошо ладят, – задумчиво произнес он.
– Так было всегда. Им по четырнадцать лет. Фатима становится женщиной, но она по-прежнему предпочитает компанию Асада и наследника нашего шейха обществу своих подруг. – Рамзес глубоко вздохнул, и Томас сразу почувствовал, что задел чувствительные струны.
– Фатима согласилась продемонстрировать танец живота. Может быть, Джасмин захочет присоединиться к ней?
Вспомнив о том, как Джасмин отрицала все арабское, Томас усомнился, что подобное возможно.
– Не знаю, умеет ли Джасмин танцевать? – с сомнением протянул он.
Рамзес подмигнул.
– Умеет. Поверьте мне, это у нее в крови.
Громкое улюлюканье прорезало воздух, когда бедуины ударили в свои маленькие круглые барабаны. Фатима грациозно танцевала под их аккомпанемент. Внезапно к ней присоединилась Джасмин. Она покачивала бедрами и дразняще поводила плечами. Вот он, голос крови! Изящный женский наряд делал ее экзотичной и невероятно соблазнительной. Широкие изумрудно-зеленые шаровары были собраны лентами у колен. Поверх них Джасмин надела свободную рубашку из зеленого шелка. Вокруг ее головы был обмотан прозрачный шарф.
Краем глаза Джасмин отмечала, как жадно смотрит на нее Томас. Танец закончился, и девушки сели на свои места под громкие рукоплескания окружающих. Покрасневшая от гордости Джасмин приняла из чьих-то рук чашку холодного сладкого чая. Томас рассматривал ее с еле заметной улыбкой на губах.
Внезапно девушка поняла: восхитительное путешествие подходит к концу. По приезде в Каир ей придется послать мистеру Майерсу телеграмму с указанием, какую именно колонку отдавать в печать. Кого она погубит – себя или сестру Томаса?
Из раздумий ее вывел громкий смех. Дети Джабари и Рамзеса подтрунивали над Фатимой. Белокурый сын шейха не присоединился к общему веселью. Он просто молча смотрел на Фатиму. При этом выражение его глаз было серьезным для его пятнадцати лет. Элизабет бросила полный любви взгляд на своего мужа Джабари. Очевидно, им было непросто преодолеть пропасть, разделяющую их традиции и культуры. Но Томас был наследником графа и принадлежал к гораздо более высокому сословию, нежели Элизабет.
Он принадлежал Англии.
А Джасмин принадлежала Египту. Теперь она отчетливо видела это.
«Я идеально вписалась в эту жизнь», – думала про себя Джасмин. Модные тенденции, богатство, прогулки по Роттен-роу и допуск в высшее общество больше не имели для нее значения. Здесь Джасмин не чувствовала больше необходимости кому-то что-то доказывать. Люди ценили ее по заслугам, и Джасмин наконец добилась признания. Здесь никто не думал о ее происхождении, а цвет кожи не являлся больше поводом для того, чтобы заклеймить ее невежественной, грязной или умственно и морально неполноценной!