Томаса охватила ревность. Джасмин и Найджел? Но он, не произнося ни слова, ждал продолжения.
– Он обнял меня и поцеловал. И тут я поняла, что это не ты. Все неправильно. Я увидела, что это Найджел. Он был пьян. Он сказал, что Египет завораживает его так же, как я. Найджел сказал мне: «Мать называет тебя Коричневым Скорпионом, но она не знает, что этот Коричневый Скорпион таит в себе ключ к настоящему сокровищу. И я хочу обладать им». А потом он стал грубо приставать ко мне, и мы поссорились. Он сделался таким… отвратительным. Я никогда не видела, чтобы кто-то пребывал в таком гневе.
– Что в твоих словах так его разозлило?
– Я сказала, что ни за что не пошла бы в парк на свидание с ним. Потому что он не ты, и никогда не станет таким, как ты. Потому что ты – совершенство.
От этих слов по спине Томаса пробежал холодок. А Джасмин продолжала:
– Найджел сказал, что только шлюхи выходят из дома в столь поздний час и что я, должно быть, такая и есть. Очаровательная коричневая египетская шлюха. Он сказал, всем известно, что происходит с такими, как я.
– Джас, – хрипло позвал Томас.
Девушка обернулась, и Томас увидел в свете утра, как в ее глазах блеснули слезы. Слезы, которых она не пыталась скрыть.
– Он разорвал на мне платье. Какая ирония, да? Так же поступила его мать – твоя мать на балу. Что за привычка у членов твоей семьи – рвать на мне одежду? Только Найджелом двигали иные устремления. Я достаточно сильная, но он оказался сильнее. Он требовал еще одного поцелуя. – В темных глазах Джасмин появилось какое-то затравленное выражение. – Мне некому было пожаловаться. Да, мой дядя – герцог, но все вокруг знают, что у него нет никакого влияния, потому что все считают его не от мира сего. В отличие от Найджела и твоей семьи. Он сказал, что просто хотел немного развлечься. Что в этом такого? Именно тогда я его ударила.
Джасмин подняла голову, и в ее глазах вспыхнул гнев. Яркий, как сияющая на небе звезда.
– У меня никогда не было мужчины… ты это знаешь. – Девушка невесело усмехнулась. – Но я знала наверняка, как причинить ему боль. Я ударила его между ног.
– Умница, детка, – тихо произнес Томас, в груди которого закипала ярость. Ему хотелось прижать Джасмин к груди, но он не решался прервать ее.
– И что произошло?
Джасмин горько рассмеялась.
– Найджел грязно выругался. Я побежала, но он закричал на меня. Я сказала ему, чтобы не смел ко мне прикасаться. Но твой брат, спотыкаясь, побежал к лошади. Я видела, что он не в состоянии ехать верхом, и просила его остановиться, но он не слушал. Найджел поскакал, и я услышала… услышала… – Джасмин судорожно сглотнула. – Я услышала, как лошадь упала, а Найджел закричал. О Господи, что это был за крик. Ему было так больно. Я побежала на улицу, чтобы позвать кого-нибудь на помощь. А потом я ушла, обрадованная тем, что меня никто не узнал. Но, очевидно, я ошиблась.
Томас сжал кулаки. Ярость и печаль разрывали его душу.
– Вот о чем говорилось в записках. Это из-за меня он так обезумел. Если бы я не пошла к Найджелу тогда ночью, приняв его за тебя… он все еще был бы жив. – Джасмин замолчала, уставившись в окно. – Этот случай должен был остановить меня. Мне не стоило больше пытаться стать своей в высшем обществе. Но он лишь укрепил мою решимость. Я думала, глупо, самонадеянно, что если я стану одной из вас, то ничего подобного больше не повторится.
– Джас, – хрипло произнес Томас. – О, любимая… как ты ошибалась. Я мог бы убить его за то, что он сделал.
Джасмин подняла на Томаса наполненные слезами глаза.
– Слишком поздно, – всхлипывая, выдохнула она. – Он умер. Разве ты не понимаешь, Томас? Я пошла бы в парк только ради тебя. Я с самого детства была безумно влюблена в тебя. – Ее голос сорвался на шепот. – Ты не такой, как он, Томас. Совсем не такой. Но он был так похож на тебя в ту ночь. Ведь вы… были близнецами.
Томас опустил руки. О Господи, Джасмин думала, что той ночью в парк пришел он. И с готовностью побежала навстречу. Найджел попытался изнасиловать ее. Ярость обуяла Томаса. Найджел едва не погубил его любимую.
Томас позволил ей выплакаться, сжимая в объятиях, в то время как его самого закружил вихрь эмоций и чувств. Он покрывал легкими успокаивающими поцелуями ее щеки, губы, подбородок, шею, ложбинку на горле. Джасмин прильнула к нему и запрокинула голову, а Томас все продолжал ласкать ее. Он подарил ей поцелуй, которого она жаждала той ночью в парке. Но решил не останавливаться на этом.
Томас спустил с изящных плеч Джасмин халат, и тот с легким шорохом упал к ее ногам. Подхватив Джасмин, Томас опустил ее на постель, не переставая целовать. Его губы спустились по груди и обхватили выпуклый сосок.
Переплетя свои пальцы с пальцами Джасмин, Томас вошел в нее медленно, почти благоговейно. Он покорял ее своей нежностью, словно старался стереть из памяти события той ночи. Томас смотрел на нее, когда его тело соединялось с ее телом. Он хотел, чтобы она помнила его. Только его. И никого другого.
Томас не был Найджелом, хотя женщины и пытались их сравнивать. После этого дня Джасмин никогда больше не вспомнит о его брате. Он будет ласкать ее так, что все кошмары, связанные с Найджелом, уйдут прочь из ее жизни.
Томас поцеловал Джасмин, продолжая входить в нее. Она застонала и приподняла бедра ему навстречу.
– Произнеси мое имя, Джас, – мягко приказал Томас. – Произнеси его. Произнеси.
– Томас, о, Томас! – зарыдала Джасмин, прижимаясь к нему и выгибаясь, когда ее тело пронзило острое наслаждение.
Спустя несколько часов, когда Джасмин дремала, Томас подошел к окну, погруженный в мысли. Картинка не складывалась.
Найджел сказал Джасмин, что Египет его завораживает. Ложь. Единственная поездка в Египет перед смертью несказанно утомила его. А упоминание о Коричневом Скорпионе, являющемся ключом к сокровищу? Джасмин, безусловно, настоящее сокровище, но…
Внезапно Томаса осенило, и он тихо выругался. Порывшись в вещах, валяющихся на полу, он достал из кармана брюк амулет. Нет, это невозможно. И все же…
Взвесив амулет на ладони, Томас принялся рассматривать его на свет. На столе рядом с вазой, наполненной апельсинами, лежал нож. Взяв его, Томас принялся скрести поверхность амулета, и, к его изумлению, она начала шелушиться. Камень был покрыт краской.
Томас поскреб еще, и вскоре под краской промелькнуло что-то зеленое и какие-то надписи. У Томаса перехватило дыхание. Амулет оказался вовсе не подделкой.
Легкое прикосновение к щеке пробудило Джасмин ото сна. Заморгав, она сонно улыбнулась своему возлюбленному, который выглядел мрачнее тучи.
– Джас, мне нужно оставить тебя ненадолго, но я распорядился, чтобы апартаменты охраняли. Оставайся в моем номере. Здесь безопасно.
Джасмин слушала, пока Томас рассказывал о своем открытии.
– Эдуард вместе с Дэвисом в Долине царей, а я не хочу, чтобы Дэвис узнал о моей находке. В храме Хатшеп-сут работает еще один археолог. Мы условились встретиться. Мне нужно получить информацию о происхождении этого амулета.
– Я поеду с тобой.
– Нет. Ты будешь в большей безопасности, если останешься здесь.
– Но ведь ко мне это имеет такое же непосредственное отношение, как к тебе, Томас. Пожалуйста.
Проведя рукой по волосам, Томас вздохнул:
– Ну хорошо. Только не отходи от меня ни на шаг.
Спустя несколько часов они были уже у храма. Джасмин чувствовала невероятное облегчение – ведь она рассказала, наконец, Томасу о том, какую роль сыграла в гибели Найджела. Но он до сих пор ничего не знал о ее детстве. Но рано или поздно ему станет известно и это. Прошлое больше не преследовало Джасмин, но она должна во всем признаться Томасу перед тем, как он вернется в Англию и прочитает обо всем в газетах.
Производящий неизгладимое впечатление трехъярусный храм располагался в самом высоком месте долины. Сегодня он был закрыт для посещений, потому что в нем работал археолог. Он должен был встретиться с Томасом ровно в три часа пополудни. Когда молодые люди поднялись по высоким каменным ступеням, Джасмин глубоко вздохнула.