Сохар бесшумно скользнул по песку и, как только силуэты непрошеных гостей растаяли вдали, махнул рукой своему спутнику.
Вдвоем они подтащили лодку к воде. Харриг первым вскочил в нее, Сохар, закинув канат на нос, вскочил тоже.
Весла были вставлены в уключины, и лодка заскользила по воде. Обогнув стрелку дамбы, она неслышно двинулась вдоль куртины.
За четверть часа Харриг и Сохар обогнули бастион и остановились у внешнего отверстия трубы, через которую Хаджар намеревался бежать.
Главарь туарегов был один в своей камере, где ему предстояло провести последнюю ночь. Часом раньше охранник ушел, заперев на два замка калитку примыкавшего к камере дворика. Хаджар выжидал с неистощимым терпением, столь свойственным фаталистам-арабам; впрочем, он не терял самообладания ни при каких обстоятельствах. Разве не слышал главарь пушечный выстрел с «Шанзи» и не знал о прибытии крейсера и о том, что завтра на рассвете его увезут и он больше никогда не увидит родной Джерид? Как истый мусульманин, Хаджар был покорен судьбе, но все же в его сердце не гасла дерзкая надежда обмануть и саму эту судьбу. Он был уверен, что сумеет выбраться наружу по узкой трубе. Вот только не подведут ли товарищи? Удалось ли им достать лодку и будут ли они ждать его у стены?
Прошел еще час. Время от времени Хаджар выходил во дворик, наклонялся к сточному отверстию и прислушивался. Он наверняка услышал бы тихий плеск весел, шорох лодки, скользящей вдоль стены. Нет, все было тихо. Узник возвращался в камеру и вновь застывал в неподвижности.
Иногда Хаджар подходил и к калитке, прислушиваясь к происходившему за стеной. А вдруг его решат отправить на корабль уже ночью? Однако в крепости тоже царила полная тишина, нарушаемая лишь мерными шагами часового на верхней площадке бастиона.
Между тем близилась полночь, а Хаджар договорился с Харригом, что в половине двенадцатого он выломает решетку и доберется до внешнего отверстия. Если к этому времени лодка будет на месте, его возьмут на борт. Если же нет, то он дождется первых лучей рассвета и попытается спастись вплавь, вступив в борьбу с течениями Малого Сирта. Это был его последний, единственный шанс избежать уготованной ему кары.
Итак, Хаджар вышел во дворик, убедился, что поблизости никого нет, поплотнее стянул на себе одежду и нырнул в отверстие.
Труба была около тридцати футов в длину и как раз достаточной ширины, чтобы пролезть не слишком широкоплечему человеку. Хаджар задевал стенки, разорвав в нескольких местах свой хаик, но ценой отчаянных усилий продвигался вперед и добрался наконец до решетки.
Решетка, как мы уже знаем, держалась на честном слове. Камни, среди которых она была укреплена, крошились под рукой, расшатать прутья ничего не стоило — и вскоре путь был свободен.
Хаджару оставалось проползти еще метра два, чтобы добраться до внешнего отверстия. Этот последний этап оказался самым трудным: груба постепенно сужалась, однако Хаджар все же преодолел последние метры. Ждать ему не пришлось. Он услышал негромкий голос:
— Мы здесь, Хаджар…
Еще одно усилие — и голова и плечи Хаджара показались в отверстии в десяти футах над водой.
Харриг и Сохар поднялись и уже было протянули ему руки, как вдруг послышались шаги. На миг им подумалось, что кто-то ходит во дворике. А вдруг к узнику посланы охранники, вдруг власти решили ускорить его отправку и, не найдя Хаджара в камере, всю крепость поднимут на ноги? Все эти вопросы молнией промелькнули в голове у каждого из них.
Но нет. К счастью, это просто часовой прохаживался вдоль парапета. Быть может, его внимание привлек плеск весла, но с того места, где он стоял, лодки не было видно, да он и не мог бы заметить ее в такой непроглядной тьме.
Однако действовать надо было с величайшей осторожностью. Несколько мгновений — и Сохар с Харригом подхватили Хаджара за плечи, вытащили наружу, и он наконец оказался рядом с ними в лодке.
Сохар с силой оттолкнулся веслом. Следовало держаться подальше и от крепостных стен, и от берега, пока лодка не достигнет марабута. Пришлось также избегать встреч с лодками — одни выходили в залив, другие возвращались в порт: погода благоприятствовала рыбакам. Вдали показался крейсер; Хаджар поднялся и, скрестив на груди руки, бросил на него долгий, полный ненависти взгляд. Затем, не говоря ни слова, вновь уселся на корме.
Полчаса спустя лодка причалила к берегу. Вытащив ее на песок, предводитель туарегов и двое его спутников направились к марабуту, никого по дороге не встретив.