Уоррен Мерфи, Ричард Сэпир
Вторжение по сценарию
Пролог
Немуро Нишитцу знал – однажды император умрет.
Многие японцы просто отказывались об этом думать. Почти никто уже не верил в бессмертие императора Хирохито. Считать, что нынешний император бессмертен было ничуть не логичнее, чем думать, будто бессмертен был его отец, или дед, и так далее, вплоть до легендарного Джиммо Тенну, первым из семейства взошедшего на Хрустальный Трон, и первого японского императора, отошедшего в мир иной.
В божественном происхождении императора сомневаться не приходилось.
Немуро Нишитцу верил в это, когда в 1942 году садился вместе с десантниками в самолет, направлявшийся в Бирму, верил все дни, пока муссоны поливали дождем его каску, а он храбро сражался с англичанами и американцами.
Он продолжал верить и в 1944-ом, когда Мародеры Меррила захватили Восемнадцатую Армию под командованием генерала Танака. Тогда сержанту Немуро Нишитцу удалось скрыться. Веру в императора он унес с собой глубоко в джунгли, где решил продолжать войну, даже если вся Япония капитулирует. Он не сдастся никогда!
Немуро Нишитцу учился выживать у обезьян. То, что ели мартышки, ел и он, то, чего они избегали, Немуро считал ядом. Он понял, как поддерживать силы, питаясь одними бамбуковыми побегами и плодами ямса, если его удавалось украсть. От гноя, сочившегося из покрывавших его ноги язв, Немуро Нишитцу избавлялся с помощью пиявок. Иногда, после того, как эти твари успевали послужить делу императора, он их съедал.
Немуро убивал любого, на ком видел незнакомую форму. Шли месяцы, и люди в форме попадались ему все реже, но Немуро продолжал сражаться.
Во время сезона дождей его нашли лежащим в канаве. Потоки струящейся по его телу воды окрашивались в нездоровый цвет поноса – у Нишитцу была малярия.
Английские солдаты отправили его в лагерь для интернированных, где он и оставался до тех пор, пока не поправился настолько, чтобы присоединиться к остальным военнопленным.
Именно в лагере Немуро Нишитцу впервые столкнулся с предательскими слухами, которые поползли среди солдат – говорили, будто Япония капитулировала после мощного удара американцев. Нишитцу лишь презрительно посмеивался – император не сдался бы ни при каких обстоятельствах. Это было просто невозможно, ведь император – существо божественное.
Но вскоре ему сказали, что пленников отправляют на родину, и возвращаются они не с победой, а разгромленные наголову.
К своему ужасу Немуро Нишитцу обнаружил, что Япония перестала быть самой собой. Император отрекся от престола, страна капитулировала. В это невозможно было поверить! Американцы хозяйничали у него на родине, и само существование японской армии было запрещено. Токио лежал в руинах, а опустошенные улицы его родного города, Нагасаки, отзывались в сердце горечью и стыдом.
Однако больше всего Немуро Нишитцу удивляла покорность его некогда гордых соотечественников. Нишитцу особенно отчетливо осознал это зимой 1950-го, на двадцать пятом году правления императора, когда какой-то пьяный бюрократ из Верховного Командования Союзных войск чуть не переехал его, когда Немуро спешил через разрушенный квартал Гинза в лавочку, где он торговал для заработка сандалиями.
Нишитцу не пострадал, однако подошедший японец-полицейский, вместо того, чтобы обрушиться на явно пьяного американца с проклятиями, предложил водителю подать на Немуро Нишитцу в суд. Или, может быть, господин соизволит ограничиться штрафом?
Американец удовлетворился наличными, которые удалось обнаружить у Нишитцу, и забрал вдобавок весь запас сандалий у него из лавки.
В тот день Немуро Нишитцу в полной мере ощутил горечь поражения японцев, и был уязвлен до глубины души.
– Куда же подевалась ваша гордость? – спрашивал он своих друзей. – Они же унизили нас!
– Все это в прошлом, – украдкой шептали друзья, – У нас нет времени, нужно возрождать страну.
– А после этого, вернется ли к вам чувство собственного достоинства?
– Когда мы восстановимся, нужно будет развивать наши достижения. Мы должны догнать американцев – они ведь лучше нас.
– Американцы победили, – горячо отвечал Нишитцу, – но это не значит, что они лучше, просто удача оказалась на их стороне.
– Когда сбросили бомбу, тебя здесь не было. Ты не способен этого понять.
– Зато я вижу, что, пока я сражался за императора, мой народ растерял все свое мужество, – презрительно сплюнул он.
Все, что попадалось Немуро Нишитцу на глаза, вызывало у него отвращение. Дым отстроенных заново заводов покрыл Японию пеленой позора, и, просыпаясь по утрам, он почти что ощущал его ненавистный запах. Позор неизгладимой печатью лег на лица мужчин и женщин. Уйти от него не удавалось никому, и, тем не менее, японцы продолжали бороться. Однако поддерживала их не вера в синтоистских богов, и не старинный кодекс самураев, а мысль об Америке. Каждый хотел стать похожим на американцев, могущественную нацию, сумевшую поставить на колени считавшуюся непобедимой Японию.