– Черт побери, – воскликнул Санни Джо, – ты, что, хочешь каждый испытать на себе?
Они с Джимом захохотали еще громче.
– На вид с ними все в порядке, и твой выдержал испытание. Значит, сработают и другие.
– В этом вся и проблема с парашютами, – протянул Джим. – Прямо как с презервативами – вроде все в порядке, но проверять, выдержат ли они еще разок, не хотелось бы.
– Ну что ж, – сказал Римо, глядя, как его парашют трепещет на песке в клубах пыли, – по крайней мере, мы знаем, что этот сработал как надо.
Лицо у него было озабоченное – не из-за предстоящих прыжков с парашютом, а потому, что первый съемочный день ему придется провести далеко от Бронзини. Но, может быть, все и обойдется – сегодня пикетчиков ни у отеля, ни при въезде на авиабазу не было.
Первыми на территорию базы морских пехотинцев въехали операторы.
Полковник Эмиль Тепперман встречал их у ворот в парадном мундире, сбоку у него свисал пистолет с отделанной перламутром ручкой. Полковник собственноручно зарядил его холостыми патронами.
За ними следовал смонтированный на грузовике передвижной кран, у которого на конце стрелы была укреплена площадка для оператора с камерой.
Все операторы были одеты в мундиры Народной Освободительной Армии, выглядевшие вполне подлинными – вплоть до личного оружия. Проехав ворота, кран остановился на обочине.
Из микроавтобуса выскочило с десяток японцев с видеокамерами «Нишитцу», которые быстро выстроились в ряд, поразив Теппермана почти военной выправкой.
Последним ехал автомобиль с Джиро Исудзу. Его пропустили быстрее остальных, и вскоре Джиро, за которым тянулась свита людей в камуфляжной форме и с кожаными дипломатами в руках, уже стоял перед полковником.
– Доброе утро, мистер Исудзу, – радушно поприветствовал его Тепперман.
– Отличный день для съемок, не правда ли?
– Да, спасибо. Мы готовы начать прямо сейчас.
– А где Бронзини?
– Бронзини-сан едет во главе танковой колонны. Они уже в пути. Мы хотим отснять, как танки врываться на базу, ваши люди обстреливать их, они тоже, а затем вы сдаетесь.
– Сдаемся? Постойте, но это не соответствует блестящей репутации морских пехотинцев. – Эта сцена в самом начале фильма, – заверил его Исудзу. – Позже мы снимем, как ваши солдаты наголову разбивают армию захватчиков. – Что ж, раз в конце концов мои люди выходят победителями, я согласен, – уступил Тепперман.
– Замечательно. Пожалуйста, не двигайтесь.
Двое японцев в военной форме начали пристегивать к мундиру полковника какие-то напоминавшие пуговицы предметы.
– Что это за штуки? Бутафорские медали?
– Петарды. Когда мы стрелять, они разбиваются и разбрызгивают красную краску. Выглядеть очень убедительно.
– А она отстирывается? – с опаской спросил Тепперман, представив себе, во что может обойтись счет из прачечной.
– Да. Полная безопасность. У вас хоростые патроны?
– Прошу прошения?
– Вы зарядили хоростыми? – повторил Исудзу.
– Я не совсем понял, куда вы клоните, – сдался полковник.
Прежде, чем совершить еще одну попытку, Джиро Исудзу задумался.
– Хоростые пури.
– Ах, пули! Вы хотите сказать, холостые патроны!
– Да, хоростые.
– Конечно, я получил те, что вы нам прислали, и раздал всем своим людям. Не беспокойтесь, я не допущу на этой базе никакой настоящей стрельбы.
– Отлично. Мы скоро начинать.
Исудзу повернулся было, чтобы идти, но Тепперман схватил его за рукав. – Постойте, а где же мое место?
– Какое место?
– Ну, вы же знаете. Насколько я понимаю, самое главное для актера знать, где ему нужно находиться.
– Ах, в этом смысле... Понятно. Мммм... Здесь, – сказал Джиро, бросая на землю петарду и придавливая ее каблуком.
– Стойте вот тут, – пояснил он, указывая на расплывшееся красное пятно.
Тепперман с облегчением улыбнулся – ему вовсе не хотелось выглядеть полным идиотом, ведь многие его родственники частенько ходили в кино.
– Замечательно. Большое спасибо, – поблагодарил он.
Встав на обозначенное пятном место, полковник Эмиль Тепперман положил руку на рукоятку своего пистолета, принял залихватскую позу, и замер в предвкушении дебюта на мировом киноэкране.
По обе стороны ведущего к базе шоссе располагались его морские пехотинцы, вооруженные винтовками М-16. Техники-японцы уже заканчивали закреплять на их куртках петарды.
Наконец из-за наружной ограды послышался рев двигателей, и на лице Эмиля Теппермана появилась широкая улыбка. Сквозь клубы пыли он увидел на переднем танке фигуру Бартоломью Бронзини, стоявшего на броне рядом с открытым люком. Полковник надеялся, что когда танк будет проезжать мимо, он тоже попадет в кадр – было бы вовсе неплохо сняться в одной сцене со Стероидным Жеребцом.