Некоторое время Нишитцу созерцал старого корейца, не произнося ни слова. Наконец, его бледные губы сложились в некое подобие улыбки, и его ответ изумил Джиро Исудзу не меньше, чем самого Мастера Синанджу:
– Я не выдвигаю никаких требований.
– Вы что, сошли с ума? – презрительно фыркнул Чиун. – Неужели вы надеетесь удерживать целый американский город вечно?
– Если и не вечно, то, по крайней мере, в течение длительного времени.
– Не понимаю. Какова же ваша цель?
– Это касается као. Лица.
– Мы с вами понимаем, что такое «сохранить лицо», но только не американцы.
– Некоторые все же слышали об этом. Вот увидите, со временем вы меня поймете. Все поймут.
На лице Чиуна проступило явное раздражение.
– Что мешает мне прекратить ваше существование сию же минуту? – ровным голосом поинтересовался он.
Джиро Исудзу потянулся за своим мечом. К его удивлению, Мастер Синанджу не тронулся с места, когда к его груди было приставлено сверкающее острие.
Чиун смотрел на Немуро Нишитцу.
– Вы дорожите этим бакаяро? – тихо проговорил он.
– Он моя правая рука, – ответил Нишитцу. – Прошу вас, не убивайте его.
Джиро Исудзу не мог поверить своим ушам. Ведь преимущество было на его стороне!
То, что глава Корпорации Нишитцу сказал в следующее мгновение, подсказало Джиро, что, несмотря на видимую сторону дела, это было не так.
– Джиро-кан, – шепнул Нишитцу, – убери свой меч. Это посланник, к которому нужно относиться с уважением.
– Но он вам угрожал! – запротестовал Исудзу.
– И у него есть все средства, чтобы осуществить свою угрозу. Однако он не станет этого делать, зная, что когда прольется твоя кровь, ничто не помешает моим солдатам убить каждого мужчину, каждую женщину, каждого ребенка в этом городе. А теперь, убери меч.
– Обычай требует, чтобы меч обагрила кровь, раз он вынут из ножен, упрямо проговорил Исудзу.
– Если ты хочешь совершить харакири, – холодно заметил Нишитцу, – то это тво5 личное дело. И в том, и в другом случае, ты покойник. Но окажи мне честь, и не тяни за собой мою жизнь, и вместе с ней, все, чего мы добились вдвоем.
Самолюбие Джиро Исудзу было явно уязвлено, но, тем не менее, он спрятал меч. Подбородок его, помимо воли, дрогнул.
– Знайте, японцы, – властно сказал Чиун, – что если бы под угрозой не оказались невинные люди, я вынул и бросил бы к ногам ваши презренные сердца.
– Можете передать мои слова вашим хозяевам-американцам, – со значением ответил Нишитцу. – Я прослежу, чтобы вас пропустили через пустыню.
– Со мной еще двое, мужчина и женщина. Этот мужчина родом из племени, которое обитает неподалеку. Именно туда я и направляюсь.
– Из племени? – переспросил Немуро Нишитцу, ища взглядом своего помощника.
– Индейцы, – объяснил Джиро. – О них можно не беспокоиться. Наши танки окружили их владения. Это мирное племя. Никто из них не пытался пробиться в город, да и впредь не будет. Индейцы не любят белых, своих поработителей.
– Тогда отправляйтесь, – кивнул Нишитцу в сторону Чиуна.
– Еще один пункт, – быстро проговорил Чиун. – Я требую, чтобы вы позволили выкупить детей. Они невинны, и, какие бы цели не преследовало творящееся здесь насилие, дети тут не при чем.
– Они помогают усмирить взрослых. Так я потеряю меньше своих людей и смогу пощадить больше американцев. – Тогда самых младших, – предложил Чиун. – Тех, которым еще не исполнилось восьми. Уж они-то вам не нужны.
– Именно младшие особенно дороги отцам и матерям, – медленно проговорил Немуро Нишитцу. – Однако я согласен освободить учеников, скажем, одной школы в обмен на услугу с вашей стороны.
На лице Чиуна отразилось любопытство.
– Какую?
– Я разыскиваю Бартоломью Бронзини. Если вы доставите его живым и невредимым, я отдаю вам любую школу по вашему выбору.
Чиун нахмурился.
– Бронзини – ваш союзник?
– Он всего лишь пешка.
– Я подумаю над этим предложением, – ответил Чиун, и, не поклонившись, вышел из кабинета мэра.
Джиро Исудзу проводил его полным ненависти взглядом. Затем он обернулся к Нишитцу.
– Не понимаю, почему вы не выдвинули никаких требований?
– Вскоре увидишь, Джиро-кан. Телестудия готова?
– Да.
– Тогда начинай вещание.
– Это приведет их армию в ярость.
– Даже лучше. Это унизит их. Они бессильны, и вскоре об этом узнает весь мир. А теперь, иди!
Всю дорогу по пути к резервации Мастер Синанджу молчал, глядя в какую то воображаемую точку далеко на горизонте.
Ни Билл Роум, ни Шерил Роуз не пытались заговаривать с ним после того, как Шерил высказала мысль, которая, по ее мнению, могла утешить старого корейца.