- Сам-то ты что предлагаешь? - спросил Беланов.
- Ничего я не предлагаю, Артур. Я, в конце концов, не ученый и не политик, я скромный муниципальный служащий. По-моему, раз уж мы ничего не можем с ним поделать, надо срочно эвакуировать город, обнести его колючей проволокой и жить так, как будто ничего не случилось.
- Но ведь случилось же, Карл!
- Ты меня не понял. Ученые пусть исследуют, пусть изучают. В конце концов, он растет, и это вынуждает нас действовать. Но всем остальным не должно быть до этого дела! Мы ничего не можем изменить, так незачем трепать нервы себе и окружающим. После эвакуации города я поместил бы во всех газетах интервью с крупнейшими учеными и протоколы комиссий по тему: Туман перестал расти. Это будет ложь, но это будет ложь во спасение. Миллиарды людей во всем мире вздохнут с облегчением и вернуться к привычным занятиям. В конце концов, какая польза от того, что они будут сходить с ума, спиваться, кончать самоубийством? Это не остановит Туман. В конце концов, мы не заслужили, не должны нести ответственность за этот чертов серый кисель!
- Кстати, об ответственности, - вмешался Петер. - Вы знаете, мне, как врачу, приходится сталкиваться с весьма разнообразными концепциями моих пациентов. Сейчас, когда у всех на уме Туман, попадаются очень интересные. Один пациент высказал теорию, что Туман, мол - это материализованное абстрактное зло.
- Не понял, - переспросил Кромвальд.
- На протяжении многих тысячелетий люди совершали дурные поступки, и количество зла в мире возрастало. Наконец в ХХ веке, за который было совершено зла больше, чем за всю предыдущую историю, был достигнут некий критический порог... или критическая масса... и зло из категории идеальной, не существующей вне нашего сознания, перешло в категорию материальную. Изучать Туман бесполезно, это все равно что анатомировать дьявола или пытаться понять, почему привидения не падают на землю под действием силы тяжести. Пока мировое зло увеличивается, Туман растет.
- А почему он возник именно у нас? В старой доброй демократической Европе... - произнес Артур.
- Демократия тут не имеет значения. Просто у нас был совершен тот последний злой поступок, после которого критический порог был превзойден. Какой-нибудь мальчишка кинул камнем в кошку, а в результате мы имеем Туман.
- Он действительно сумасшедший, этот ваш пациент? - спросил Генрих.
- Что значит "сумасшедший"... Люди, далекие от психиатрии, обычно представляют себе психически больных в виде двух категорий: идиот, который сидит на полу и булькает, воображая себя чайником, и маньяк, совершающий зверские изнасилования. На самом деле все куда многообразнее... Да, этот человек серьезно болен, но он умен и с ним бывает интересно побеседовать.
- А сами вы что думаете? - спросил Артур.
- Не знаю, - пожал плечами Петер. - Что бы это ни было, это далеко от моей специальности. Нет никаких оснований считать Туман массовой галлюцинацией. Говорят о нем все что угодно, и объяснения дают разные, от космических пришельцев до кары небесной. В последнее не верю, ибо атеист, а что до первого, то почему бы нет? Я не столь категоричен, как доктор Кромвальд. Межзвездные полеты нецелесообразны? Так это с нашей точки зрения. Инопланетная логика может совершенно не походить на нашу. Обычный представитель вида homo sapiens, полностью принадлежащий к нашей культуре, в результате ничтожной аномалии в мозгу становится нам совершенно непонятен. Что такое сумасшедший, не с медицинской, а с философской точки зрения? Это человек, рассуждающий по иным, нежели мы, законам. Строго говоря, мы не можем судить, правильны эти законы или нет. Мы знаем только, что они _н_е_н_о_р_м_а_л_ь_н_ы_, т.е. не такие, как у абсолютного большинства и в наших условиях не годятся для жизни. Но почему не допустить, что где-то есть мир, в котором именно эти законы обеспечивают выживание? Да и вообще, восприятие чего-нибудь как ненормального может вытекать из нашей отсталости. Я уверен, что в XVIII веке Эйнштейна с его теорией относительности наверняка упрятали бы в желтый дом.
- Не понимаю, как можно быть психиатром с такими воззрениями, усмехнулся Карл.
- Ну, не следует впадать в другую крайность и считать всех сумасшедших непризнанными гениями. Болезнь есть болезнь, и больному не легче, если где-нибудь его патология является нормой. Когда у человека температура поднимается до сорока градусов, его надо срочно лечить, хотя для птиц эта температура нормальная.
В этот момент раздался телефонный звонок. Генрих снял трубку и с удивлением передал ее майору. Тот с минуту слушал с нахмуренным лицом, потом сказал "Есть!" и положил трубку.
- Сожалею, господа, но вынужден вас покинуть. Приказ срочно явиться в штаб.
- Что там стряслось? - недовольно пробурчал Карл.
- Не знаю, а если бы и знал, вряд ли имел бы право сказать.
- Послушайте, майор, как они вас нашли? - спросил Генрих.
- Служба! Я обязан сообщать им, куда отлучаюсь.
Едва Грэбс вышел, телефон снова зазвонил.
- Это меня, - сказал Кромвальд. - Я тоже информировал, куда иду...
Доктор говорил по телефону несколько дольше майора.
- Да!... Вы уверены?... Когда началось?! И сколько?! Что значит нетелефонный разговор?! Вы понимаете, чем это может кончится? Да! Конечно, еду!!
Кромвальд вскочил. От его благодушного спокойствия не осталось и следа.
- Туман! С ним что-то происходит. Приборы как взбесились. Советую всем отправляться по домам, собирать вещи и слушать радио. Возможна срочная эвакуация.
4
Артур и Генрих сидели у окна, не зажигая света. На улице темнело. Три только что собранных чемодана стояли на полу. По радио передавали легкую музыку. Неожиданно глухой треск прервал передачу. "Внимание! - донеслось сквозь помехи. - Экстренное сообщение Исследовательского Центра..." Долгий треск. "...отмечено..." Свист, шипение. "...продолжает повышаться..." Приемник смолк. Беланов вскочил, как ужаленный.
- Господи! Какой же я идиот!
- Что случилось? - испугался Генрих.
- Эльза! Роберт! Они же в трехстах метрах оттуда! Их же не предупредили!
Вскочил и Генрих:
- Быстрее в машину! Мы еще успеем!
- Бери чемоданы! Вряд ли нам придется вернуться.