Сложенное из гранитных, покрытых мхом плит шале потрясающе гармонировало с инеем, посеребрившим самую высокую точку Новой Англии. Витражи из армированного стекла по верхнему этажу обеспечивали великолепный обзор окрестностей. Каменная крыша была увенчана широкой башней с наблюдательной вышкой и открытым балконом, заполненным в этот чудесный летний день туристами. Под рестораном располагались сувенирные лавки и небольшой музей. Крытая галерея вела прямо к станции старой железной дороги, не претерпевшей никаких изменений. После короткого осмотра я вышел на один из балконов, и управляющий рестораном оставил меня одного для принятия решения.
Первобытный локомотив на паровой тяге, натужно пыхтя, пробирался вверх по склону. Горные тропы, восходящие к вершине, были по-прежнему обозначены желтыми камнями-указателями. Трава местами повысохла, но то здесь, то там виднелись пучки свежей альпийской зелени, испещренной крохотными цветочками.
… Мальчик, весь дрожа, стоит рядом со мной и тычет пальцем в сторону первого оперантного ума, не взращенного в его собственной семье.
… Туристы цепочкой поднимаются от железной дороги, и ясновидение маленького Дени показывает мне образ второго чуда — Элен.
Здесь все начиналось. И здесь должно закончиться.
Глаза мои затуманились от крепчайшего западного ветра. Я вновь ощутил эфирные вибрации и чье-то присутствие. Священная гора, погубившая столько людей, слышавшая столько криков наивных мечтателей, что взывали к беззвучным звездам, вскормившая столько легенд о ледяных демонах, Больших Карбункулах и летающих тарелках…
Bonjour, Rogi.
Я вздрогнул.
— Est'ce toi?! note 137
Скажешь Дени, что заключительный банкет будет здесь.
— Ха! А во что это выльется — тоже сказать?
Ты сможешь убедить его, что место идеально подходит. Твое принуждение более действенно, чем ты полагаешь. После того как он согласится и все приготовления будут закончены… так и быть, расскажи ему обо мне.
— Grand dieu, ты серьезно?
Только прояви тактичность. Выбери подходящий момент. Можешь объяснить ему, что всегда считал меня наименьшим злом, безобидной, почти неосознанной проекцией мечты в противовес жалкой рассудочной обреченности.
Давненько тебя здесь не было, mon fantфme. Мы, земляне, все к чертовой матери испортили!
Возможно… И все-таки скажи ему. Он прав, что цепляется за этику непротивления и бескорыстия, но не прав, что хочет стоять особняком. Планетарный Разум должен стремиться к сопричастности, расти и плыть в высшем метаконцерте доброй воли, в отречении от эгоистических помыслов. Только тогда вы сможете принудить Галактическое Содружество к Вторжению.
— Сейчас?! — вскричал я. — Когда все распалось? Ну, знаешь, у тебя зловещее чувство юмора!
Твой племянник Дени испытает твой ум и примет меня как данность… если ты сам веришь…
— Уходи, — прошептал я. — Оставь меня в покое. Я старый дурак, никому не нужен, и нет никакой надежды, что Дени или кто-либо другой воспримет эту сказку всерьез. Такие психологи, как Дени, считают внеземных спасителей старомодным заблуждением. Юнг даже написал по этому поводу книгу. Человеку свойственно уповать на добрую фею-крестную или на бога из машины, который спасет нас от гибельного безумия… Но я не верю! Так что пошел прочь!
Мне показалось, что невидимая сущность тяжело вздохнула.
Я надеялся на лучшее , сказал Призрак, хотя и без оснований.Le bon dieu, il aime a plaisanter! note 138 Вечный юморист… А сказки мне, Роги, ты сохранил Большой Карбункул?
— Брелок для ключей? — Порывшись в кармане, я вытащил серебряную цепочку, на которой висели мои ключи от лавки и от квартиры. Красный шарик из мраморовидного стекла блеснул на ярком солнце. — Вот этот?
Да, этот… На конгрессе, когда придет подходящий момент, ты заставишь Дени объединить своих коллег — и весь Разум Земли — в молитвенном метаконцерте. В доказательство серьезности твоих намерений предложи ему обследовать Карбункул глубинным ясновидением.
— Так просто! — горько рассмеялся я. — А как я пойму, что великий миг настал.
В умственном голосе Призрака послышались зловещие ноты. Это будет самоочевидно. Действуй без колебаний. А теперь, au'voir, cher Rogi. Быть может, скоро встретимся.
Меня обдало ледяным холодом. Я выдохнул белое облачко и понял, что температура резко упала. Пошатываясь, бросился к стеклянной двери, толкнул ее и ворвался внутрь, как будто ледяные демоны гнались за мной по пятам.
Управляющий ожидал меня.
— А вот и вы, мистер Ремилард. Вы не зашли ко мне в кабинет, и я подумал было, что вы уже отчалили.
— Банкет будет здесь. Я решился. Пойдемте в ваш кабинет и составим договор.
— Прекрасно! — обрадовался он. — Вы не раскаетесь!
— Не я, так другие, — буркнул я и пошлепал за ним вверх по лестнице.
На следующей неделе я поехал в Конкорд, где условился о встрече с известным иммологом. Я положил ему на ладонь Карбункул, сказал, что хочу его оценить, и стал ждать приговора. Но мне, как всегда, не повезло. Он довольно быстро установил, что цепочка не серебряная, а из какого-то платиумно-иридиевого сплава, и что безукоризненно прозрачный камешек — не стекло, а другое вещество с проводимостью десять МО.
— Я бы сказал, что мы имеем дело с алмазом… однако кроваво-красные алмазы обладают сказочной ценностью, и никто в здравом уме не станет придавать ему круглую форму, вместо того чтобы огранить. Скорее всего, это какой-нибудь синтетический материал с такой же теплопроводностью.