— О горе! О злосчастный день! — запричитал старый Ларихам Ашасси.
Зеленая слизь стала сочиться из многочисленных пор на его лице и на вытянутых ладонях. Будучи старейшиной племени, Ларихам считал своим долгом выразить скорбь и гнев всех симбиари при виде катастрофы и ее последствий. На его телепатический призыв сбежались наблюдатели с других планет.
Маленькие полтроянцы Рими и Пилти, едва начавшие расшифровывать записи электромагнитных колебаний, выскочили из соседней лаборатории; за ними протопал гигант Дока-Элу, член Высшего Совета и обозреватель психологических и социальных тенденций с планеты Крондак. Кошмар, происходящий на экране, так приковал общее внимание, что ни один из наблюдателей вовремя не подумал о том, чтобы не допустить в кабину слежения чрезмерно впечатлительного Нап-Нап-Нанла с планеты Гии. Огромные желтые глаза гуманоида закатились под череп, и все помещение наполнил жуткий вой, сродни предсмертному. Нап-Нап-Нанл вопил в пронзительной прогрессии децибелов, утратив способность соображать и готовый от шока рассыпаться на куски. Дока-Элу, мобилизовав свой психокинез, подхватил гии и мягко перенес на палубу, где тот распластался беспорядочной грудой проводов и перьев, нескладных конечностей и бледных гениталий. Видя, что ум сверхчувствительного коллеги обрел надежное утешение в Единстве, остальные перестали обращать на него внимание.
Старейшина Ларихам, все еще роняя слизь ритуальной скорби, позволил праведному гневу выбраться из трясины отчаяния.
— Первая атомная бомба явилась ужасным преступлением. Но разрушить целых два города… притом, что несчастные островитяне уже выслали парламентеров.
— Неслыханное варварство! — подтвердила Чириш Ала Малисотам, по примеру своего мужа Адаластама сдерживающая зеленые гуморы. — Но чего еще ждать от человечества?.. В своей жестокости оно не знает пределов.
— Использование атомного оружия в разрушительных целях показывает, что Запад так же дик и аморален, как и островитяне, развязавшие эту войну, — подхватил Адаластам.
— Нет, я не согласен, — проговорил Дока-Элу и сделал глубокомысленную паузу.
Все поняли: сейчас начнется очередная лекция. Но крондак — глава экспедиции и к тому же входит в Совет, поневоле надо запасаться терпением.
— Да, островитяне выразили стремление к миру, спровоцированное первым взрывом, однако их жест едва ли можно считать искренним. Милитаристски настроенные лидеры не изменили своей решимости продолжать военные действия, что подтвердил сделанный нами анализ их мозговых импульсов. И многие на Западе частично отдают себе в этом отчет. Достаточно вспомнить прежнее коварство островитян плюс их боевую этику, категорически исключающую всякую возможность почетного поражения, — и действия западных главарей по обеспечению островитянам, так сказать, дополнительного стимула к капитуляции становятся в какой-то мере оправданными. — Дока-Элу кивнул на огненный ураган, бушующий на экране. — Теперь им всем понятно, на каком они свете.
— Несомненно! — негодующе воскликнула Чариш Ала. — Повторная атомная бомбардировка положит конец этой бессмысленной войне. Но, следуя таким путем, планета Земля подписывает себе смертный приговор. Ни одно общество, применявшее атомное оружие до вступления в Галактическое Содружество, не избежало саморазрушения. Единство глобального Разума задержано по меньшей мере на шесть тысяч лет. Отныне они вернутся к первобытной цивилизации — к охоте и собиранию кореньев.
— Мы можем преспокойно сворачивать наблюдение и возвращаться домой, — добавил старый Ларихам.
Чета симбиари согласно кивнула.
— Разделяю ваш пессимизм, — невозмутимо откликнулся крондак. — И все же мы будем ждать решения Совета. Первая сброшенная бомба положила начало дебатам. Второй инцидент, о котором я безотлагательно доложу по телепатической связи, наверняка потребует вотума доверия нашему участию в земных делах.
— Как будто мы не знаем заранее, что решит Совет! — проворчал Адаластам. — Земля неминуемо вернется в после-атомный палеолит еще на пятьдесят круговращений. И это как минимум, учитывая невероятную социально-политическую недоразвитость людей.
— Как знать? — возразил Рими.
Он держал за руку свою соотечественницу, и в рубиновых глазах обоих стояли слезы сострадания. Но внезапно полтроянцы приободрились.
— Темпы их научного развития предугадать нельзя, — высказала свое мнение Пилти. — Равно как и агрессивность. Перед лицом такого варварства люди забывают мелкие разногласия, чтобы впервые в истории человечества дать отпор аморальным группировкам.
— Да, согласно этическим нормам галактики, они примитивны, — продолжал Рими. — Однако их недюжинный метапсихический потенциал не подлежит сомнению. Верно, Дока-Элу?
— Воистину, — подтвердил тот.
Распластанный гии вдруг зашевелился. Открыл глазища, поставив в уме прочный заслон неприятным резонансам.
— По-моему, еще рано сбрасывать Землю со счетов, — прохрипел он. — Вспомните, какая там облачность, какие океанические течения! А богатство несознательных. форм жизни… Птицы и бабочки! Морская флора и моллюски!
— Нам в Содружестве только моллюсков не хватало! — фыркнул Адаластам.
Опираясь на руку Рими, Нап-Нап-Нанл поднялся, распушил оперение, расправил мужские и женские детородные органы.
— Человеческие существа сварливы и мстительны, — вздохнул он. — Они преследуют все новое, прогрессивное, они разрушают экологию. Но такой музыки вы не найдете во всей Вселенной! Григорианское пение! Баховский контрапункт! Вальсы Штрауса! Индийские раги! Коул Портер!
— Ты безнадежно сентиментален! — поморщился Ларихам. — Ну да, с эстетической точки зрения, Земля и впрямь настоящее чудо. Но что пользы, коль скоро человечество так настойчиво противится эволюции своего ума? — Он повернулся к полтроянцам. — А ваши оптимистические прогнозы ни на чем не основаны, кроме полнейшей наивности. Мета-психический колледж Симба еще в начале этого бессмысленного наблюдения признал, что Земля ни по каким стандартам не вписывается в Содружество.