Он оттолкнул женщину прочь, задержав руку на ее горле, и тут же обрушил кулак на повернутое к нему лицо. Под суставами его пальцев хрустнули зубы. Женщина, судорожно выпуская пузыри, стала опускаться вниз. Ошеломленный тем, что он сделал и тем не менее все-таки успокоенный освобождением от этого груза, Томас поплыл к двери, не обращая внимания на крики за спиной.
Фарадей хорошо видел все, что произошло, и содрогнулся от гнева, не в силах чем-то помочь женщине. Руки его были заняты Брайсом, обмякшим так, будто ему очень хотелось утонуть, и не выказывающим никакого желания спасаться. Но, к изумлению Фара-лея, “утопленница” уже бушевала на поверхности, всего в нескольких футах от него. В глазах ее было изумление, но все еще и мольба о помощи. Продолжая одной рукой помогать Вебберу удерживать Брайса стоймя, Фарадей другой дотянулся до женщины. Она снова стала уходить под воду, но он крепко ухватил ее за руку и потащил к себе. Ее голова уткнулась ему в грудь, и женщина мгновенно успокоилась, как бы вверив Фарадею свое спасение.
— Давай выбираться отсюда! — крикнул Фарадей Вебберу. — Мы здесь больше уже никому не поможем!
Он крикнул, чтобы и остальные следовали за ними, надеясь, что его услышат, и в то же время отводя взгляд от дальней секции лазарета. Фарадей боялся увидеть там нечто такое, что вынудило бы его пробраться пониже и помогать. Нет, этих двоих, Брайса и женщины, ему было достаточно.
Тесно сбившаяся четверка начала продвигаться к двери, борясь с подводным течением и следя за тем, чтобы не врезаться в какие-нибудь невидимые препятствия. Брайс позволил нести себя, не помогая своим спасителям, но и не мешая им. В голове его теснились странные, беспорядочные мысли — какая-то мешанина сожаления и радостного подъема. Он уже знал, что такое смерть, и это оказалось не так уж и страшно.
— Нет, в самом деле ни капельки не было жутко? — Ну, может быть, совсем чуть-чуть.
— Но ведь бесконечность лучше, чем жизнь с этой ужасной болью.
— О да, все что угодно, только не эта боль.
— Ну, так давай не забывать об этом мерзком унижении — грядущем безумии.
— Нет-нет, не будем забывать этого. — О, как приятна смерть.
— Да.
— И никакого подлинного забвения.
— Нет.
— Ну, так куда же ты теперь направляешься?
— Я... я не знаю. Они помогут...
— Так ты хочешь, чтобы тебе помогли? Ты в самом деле этого хочешь? Хочешь мучений? И ты будешь радоваться безумию, будешь наслаждаться им?
— Я...
— Будешь?
— Оставь меня в покое!
— Но ведь я — это ты, как же я могу оставить тебя?
— ОСТАВЬ МЕНЯ В ПОКОЕ!
— Ну, Брайс, порядок, мы тебя вытащили! Отсюда есть другой выход. Мы выберемся отсюда, слышишь?
Брайс смотрел на Фарадея, с трудом узнавая старшего инженера. Он попытался что-то сказать, но так и не нашел подходящих слов.
— Все нормально, — сказал Фарадей. — Ты просто постарайся помочь нам. Попробуй идти.
И Брайс сделал так, как его попросили, выталкивая из себя внутренний голос. Голос был уже не утешающим, а рассерженным и твердил ему, какой же он дурак.
— Я не хочу умирать, — прошептал Брайс.
— Побереги-ка лучше дыхание, парень, — сказал Фарадей, который и сам уже дышал короткими, резкими глотками после всей этой истории. — Мы все равно тебя не слышим, так что и не пытайся разговаривать. Береги силы.
Свет, идущий из дверного проема, стал теперь тусклым, и Фарадей подумал, что снова упало напряжение. Но тут он заметил, да и почуял по запаху, дым. Прямо у порога стоял Томас и оторопело смотрел куда-то в глубь коридора. На мокром лице застыло выражение ужаса.
Когда они добрались до двери, Томас уже быстро двигался к секциям управления, не то вплавь, не то вброд. Фарадей попытался рассмотреть, что же могло вызвать такое сильное беспокойство у Томаса. Густой дым щипал глаза, заставлял жмуриться. Фарадей едва успел взглянуть на языки пламени, вздымавшиеся где-то в районе лаборатории, как вдруг весь комплекс с грохотом начал рушиться. Обжигающий яркий свет устремился к нему, сдирая защитную пленку с глаз и кожу с лица. Фарадей, отброшенный взрывом, упал на спину. При этом вода потушила его запылавшие волосы, а над сгоревшим лицом поднялось небольшое облачко пара. Фарадей пронзительно завизжал, и черная вода с готовностью превратила этот звук в бульканье пузырьков воздуха.