— Фамилия?
— Ярошенко.
Володя нахмурился, вспоминая.
— Это твоя мать на 8 Марта живет?
Мужик в майке-алкоголичке удивленно посмотрел на Володю, попытался что-то сообразить, неуверенно кивнул. Пожилую Ярошенко Володя знал хорошо, она обитала также на их с Маржановым маршруте. Одинокая старушка, которая сетовала на болезни, маленькую пенсию и непутевого сына-алкаша. Володя сразу же вспомнил нужный дом.
— Гулнар, доедь до 8 Марта, 23. Привези бабушку, чтобы внучку забрала.
— Куда забрала? — подал голос алкаш.
— Сиди уже.
Маржанов не успел скрыться, как из комнаты выползла баба в грязном халате.
— Че?! — визгливо и пьяно квакнула она. — Какую бабушку? Куда вы Машку собрались…?! Не дам, понял?!
— Заткнулась! — не выдержав, рявкнул Володя. Подавив ярость, сухо продолжил: — Тебя предупреждали, что еще один скандал, и будет решаться вопрос о лишении родительских прав?
— Не дам! — завизжала она, скрываясь в комнате. Дверь хлопнула так, что зашаталась. Алкаш попытался встать, но Володя дубинкой ткнул его в грудь. Мужик снова ойкнул и остался на табуретке. Володя достал сотовый и набрал дежурку.
— Это Буров, наряд 18. Мы в «кошкином доме» на Саратовской. Пришлите нам дежурного из ПДН и участкового.
А в глазах Володи так и стояло лицо маленькой затравленной девочки. Уроды, клокотало в его голове. Уроды.
— Второго, который на шухере стоял около дома Барыги, зовут Вася, — сообщил Муртазин. — Этот Васек на Светлом Клине живет. Я к нему участкового заслал. Чтоб передал, что если Вася в отдел завтра не придет, кирдык ему.
— Да хрен с ним, с Васей, — отозвался Буров. — Нам Барыга нужен, чтоб заяву накатал.
— А если это не они?
— Да мне плевать, — пожал плечами Буров. — Их с поличным взяли. Готовая палка. Сами потом чистуху напишут, лишь бы мы их на улице не оставляли.
Муртазин развеселился.
— Коварный ты мужик, Иваныч.
Буров не ответил, следя за дорогой. Они как раз подъезжали к пункту назначения — панельной двухэтажке.
Нинка Юренко жила в первом подъезде. Первый этаж, угловая квартира. Этот адрес Буров, оттарабанивший в уголовке Елецка почти 25 лет, знал хорошо: отец Нинки, трижды судимый домушник, загнулся на зоне от туберкулеза, брат Нинки сторчался и сейчас мотает срок за наркотики, мать спилась и крякнула несколько лет назад. Веселое семейство. Типичный сброд, с которым Буров работал все эти 25 лет.
Машину Буров остановил на углу здания, около балкона и окон квартиры Юренко. Из окон доносилась музыка, хриплоголосый шансон.
— Кто-то дома, — отметил Муртазин. Буров двинулся к подъезду, приказав младшему по званию и должности оперу:
— Поторчи здесь, чтоб Барыга через окно не смылся.
Дверь в квартиру была старой, но крепкой. Буров громко постучал.
— Нина, открой. Полиция.
В ответ хриплоголосый исполнитель выдал что-то про воровскую жизнь. Буров постучал еще раз.
— Нина, полиция, разговор есть.
«Жизнь такая штука», — заунывно хрипела запись из-за двери. Буров начинал терять терпение. В третий раз он потарабанил так, что дверь зашаталась.
— Открой дверь или выломаю!
Никакой реакции. Буров вдруг подумал, что было бы забавно, если внутри никого нет — лишь работающий магнитофон, бардак и распоротая ножом мебель. А может… может, и труп? Находить труп ему не хотелось, тогда придется работать до ночи. Но раз приехали — не уезжать же.
— Шалава, — пробормотал он, выходя из подъезда. Муртазин прохлаждался, сидя на капоте машины. — Крышку не продави, сам выпрямлять будешь.
— Не открывает?
— Куда денется, когда разденется, — отозвался Буров. Дойдя до балкона, он подтянулся и, кряхтя, перелез через перила. Дернул дверь в комнату. Она оказалась открыта. На всякий случай потянувшись к кобуре, Буров вошел в балконную дверь.
Нинка лежала на диване. На руке выше испещренного «дорожками» локтевого сгиба красовался резиновый жгут, который она после «прихода» забыла снять. Нинка, идиотски улыбаясь, перевела на Бурова мутный взгляд. Зрачки в точку. Она была основательно заправлена какой-то дрянью. Нинка издала какой-то странный звук — было неясно, усмехается она или хрюкает.
— Сало, — выдала она. — После пяти… Хайло раззявил… Сцобака.
— Не вопрос, — согласился Буров, осматриваясь. На столе у стены он обнаружил весь дамский набор: упаковка от шприца, ложка, все еще горящая свечка. Проверив пару ящиков, он наткнулся и на самую интересную находку — два крохотных свертка из газетной бумаги. Дозы.