— Ведите меня к шатру, мой юный братец, ибо нам предстоит с вами долгая дорога, и именно он станет нашим плавучим домом на весь путь.
Даниэль повел ее вперед, сквозь раздвигающиеся ряды, другой рукой держа ладошку Малыша, который не сделал ни единой попытки. Проходя мимо Иннара и остальных, он слегка кивнул им, прощаясь, и увидел, как все они кивнули ему в ответ.
Шествуя мимо замершего Родгара, Грета неожиданно улыбнулась и сделала Красному Воину знак следовать за ними.
— Что?.. Я?.. — не осознавая своего счастья, спросил тот.
Она обернулась, и взгляд ее был столь удивленно насмешлив, что покрасневший герой ринулся вперед поднимать валяющийся на земле меч, а затем догонять. Поравнявшись с ними, в полной тишине, с гордо поднятой головой и видом рыцаря, охраняющего свою королеву, он игнорировал окружающих его Свободных, большинство из которых смотрели и на него, и на Даниэля с нескрываемой злобой. Взгляды, случайно или намеренно обращенные на Грету, тотчас же угасали, блекли, опускались, прятались. Видно, крепко ее здесь боялись, — все эти крепкие воины, люди и нелюди, смеющиеся битвам в лицо.
У шатра, так и замерев в расслабленной позе, стоял Некто в черном балахоне, и Даниэль продолжал чувствовать излучаемую им спокойную, непринужденную насмешку, касающуюся их всех.
Сам шатер оказался постройкой магической — он парил в воздухе, на расстоянии примерно полуметра, и откидные деревянные ступеньки вели наверх, на устеленный коврами пол; впереди в него были впряжены две мохнатые лошади, сзади еще две.
— Грета, — раздался справа слабый голос.
И она, и Даниэль, и Родгар обернулись на него.
Предводитель Свободных лежал на носилках, и обе его раны уже были перевязаны. Он был бледен, но Даниэлю показалось, что в основном не из-за перенесенных боли и унижения, а по другой, вполне очевидной причине.
— Ты уходишь? — спросил он.
— Бесконечной любви не бывает, милый, — весело и с улыбкой ответила она, а сердце Даниэля неожиданно резко сжалось. — Конечно, я покидаю тебя. Пришел день. Теперь меня будет сопровождать иной рыцарь. Сильнейший, — она запрокинула голову и рассмеялась, словно счастливый колокольчик, — рыцарь... Ведь вы будете меня сопровождать, доблестный Родгар?
— Что?.. Я?.. Конечно! Почту за великую честь... вас...
— Ну вот и славно. А ты отдыхай, дорогой. Тебе предстоит пережить сложные, полные испытаний времена... — тут улыбка ее поблекла, и красивое, удивительно нежное лицо стало серьезным, — впрочем, как и всем нам.
Мучительная гримаса внутренней боли исказила лицо вожака. Не замечая Родгара, стоящего с отчего-то сочувственной рожей, он смотрел только на нее. Затем взглянул в сторону Даниэля. Юноша дрогнул и опустил глаза. Услышал, как шуршит приподнимаемый полог шатра, который отодвинул для нее Черный.
Услышал, как предводитель Свободных негромко, тяжело вздохнул, и сказал:
— Прощай, Грет.
Она неожиданно обернулась. Лицо ее светилось спокойной, властной и почти нежной улыбкой.
— До свидания, милый, — поправила она, — до свидания. Разумеется, я вернусь к тебе. Разве может хоть кто-то сравниться с тобой?..
Над мертвым полем, украшенным первыми рассветными лучами, нависла тишина, ибо каждый, кто хоть что- то говорил до того момента, замолчал после этих слов.
Предводитель с трудом пошевелился. Лицо его исказилось в горькой усмешке.
— До свидания, дорогая, — сказал он, — до свидания.
Эпилог
— Если это ключ, то как же им открывать? — поинтересовался Вельх, рассматривая дарованное Магистром Орандо маленькое белое перо.
— Осталось совсем немного, — пожав плечами, ответил Фрабар, сидевший к дереву спиной и прикрывший глаза. Набирающийся сил. — Скоро полночь. Пойдем и узнаем.
— Ясное дело, — кивнул Вельх, которому накопившееся и все усиливающееся волнение никак не позволяло сесть, — только как мы будем перебираться через озеро, если остров действительно там, в центре?
— Переплывем.
— Понятно, переплывем... В доспехе?
— Снимем.
— Н-да...
— Ты бы сел.
Вельх вздохнул и уселся на траву, подстелив походный плащ из воинского снаряжения элитных отрядов Империи. Звезды горели над ними, своим светом заливая и безбрежный Хельтавар, и пустое пространство, покрытое травой, перемешанной с цветами, и озеро, казавшееся или бывшее пустым. Месяц ярко горел в белесо-серых облаках, словно перевернутая набок улыбка сумасшедшего кота, вырезанная безумным художником, — ножом в обсидианово-черном своде небес.