— Верно, — поддержал его полуседой, — потому как поговорить нада, а времени у нас, чую, мало.
— Почитай, что и нет, — сплюнув на пол, добавил третий из людей, довольно кряжистый, неопределенного возраста, весь в черном, с кольчугой, выглядывающей из- под рубахи. Рядом с ним лежал на скамье длинный и широкий тяжелый полуторный меч, освобожденный от ножен. На клинке блестели выведенные серебрянкой какие-то неведомые знаки. Наверняка руны от нечисти и нежити, подумал Даниэль, неловко вставая.
— А, будто разница есть какая, — пожав плечами, равнодушно отозвался растрепанный и тощий старик. — Все одно, гнить будем к вечеру. Если не раньше... Есть только гнить...
— Тебе бы, родич, всю грязь их лужи вылакать да сдохнуть, — дернув ртом, ответил светловолосый полурослик, очень недовольный и злой, маленький, настороженный и весь из себя деловой. Словно почитающий себя наиболее умным из здешних. — Чтобы ничо беспутного больше не говорил.
— А может, он и прав, Гери, — ответил за старика, отвернувшегося к стене и молчащего, воин в черном, мрачно усмехнувшись, — думаешь, сумеем прорваться?
Полурослик молча следил за тем, как Даниэль в последний раз ухватился за ногу, морща лицо, и как медленно, неуверенно двинулся вперед, на кухню. Вид у парня был очень помятый. По мнению Гери, он явно пребывал не в себе, до сих пор не очухавшись после совершенного. Что было в общем-то совершенно неудивительно. Вот знать бы еще, что это за птица?..
— Эй, Хозяин! — крикнул вдогонку переступающему порог Даниэлю тот, встопорщенный пес. — Ты там помоги нашему герою...
— С большой дырою, — мрачно добавил злой на судьбу полуседой.
— Ты молчал бы, Варх! — скривившись, бросил Гери. — Уж не ты у нас сегодня великий!
— Мне и не надо.
— Тогда заткнись! — вконец рассердился полурослик.
Громила, как ни странно, заткнулся. Видно, изо всех оставшихся наибольший авторитет имели воин в черном да светловолосый малец.
Даниэль, оказавшийся на просторной, вытянутой кухне с двумя дверьми, ведущими неизвестно куда, кучей полок и ящиков, парой узких столов и скамейками вдоль них, сразу увидел два пылающих очага, один из которых был прикрыт плотной заслонкой, и раскаленную каменную плиту, на которой шкворчала огромная сковорода-противень, плюясь во все стороны кипящим маслом, в котором алели многочисленные куски свежего мяса. Маленький повар, который, как оказалось, был здесь один, не отрываясь от нарезки капусты и картошки, указал Даниэлю в сторону двух умывальников, сделанных строителем явно цивилизованным. Настоящим мастером. Даниэль даже нашел в себе силы удивиться: у обоих были краны. Даже более того, каждый имел отметку синюю и красную — для горячей и холодной воды.
Не спрашивая, взяв верхнее из лежащих в стопке не слишком белоснежных, но явно чистых тряпок, Даниэль занялся собой. Умыв бледное, с кругами под глазами, лицо, он подумал, скривился еще раз, почувствовав пот, которым пропах, и не колеблясь обратился к поваренку, спросив у него на имперском:
— Где можно вымыться?
Тот обернулся, рассматривая юношу бусинками глаз, мохнатая, симпатичная (каким могло быть лицо слишком умного котенка) рожица его в первое мгновение нахмурилась, а во второе, разгладившись, просветлела.
— Тута, — указывая на одну из нескольких стоящих в углу лоханей, сказал он, — можна вымыца, да.
И, отвернувшись, снова продолжил заниматься своим делом. Даниэль понял, что маленький схарр, наиболее слабый из всех, кто был сейчас в таверне, просто коротает время, чтобы не думать об участи, ждущей его почти наверняка. Точно так же, как и те шестеро от нечего делать, дожидаясь его пробуждения, составили эту баррикаду у двери.
Кстати, только когда маленький схарр повернулся к нему во второй раз, Даниэль заметил, что в плотной, слегка завивающейся и довольно грязной шерсти его прячется тяжелая кованая цепочка с массивным темным ключом и несколькими более мелкими. Ни дать ни взять действительно Хозяин. Только вот непонятно, почему до сих пор эти ключи у него, а не у воина в черном. Или, на худой конец, у полурослика.
Хотя, немного поразмыслив, пробуждающийся от перенесенного потрясения Даниэль, скорее всего понял почему. Кому до всего этого было дело?..
Подтаскивая к умывальникам бадью, юноша подумал, что для него самого, теперь уже очень вероятно, уготован тот же самый конец, о котором говорил оборотень-старик...
— Ну, здрасьте, — вымолвил молодой карн, скорее всего даже младше Даниэля, сунувшийся посмотреть, скоро ли он там, и, увидев его, высунувшийся обратно. — Наш подмываться изволил.