«М.И. Богданович, читавший военную историю и стратегию, был довольно скучным профессором. Он в противоположность Карцеву читал вяло, водя палочкой по карте вслед за теми линиями, которые были обозначены на ней и, в конце концов, глядя на записочку, перечислял всегда очень исправно, сколько было в сражении взято в плен, сколько обеими сторонами было потеряно людей, орудий, лошадей и зарядных ящиков».{63}
Следующая категория источников — это труды участников Крымской войны, но лично не сражавшихся при Альме. У них различная ценность. На первом месте несомненно работа под редакцией выдающегося фортификатора генерал-адъютанта Э.И. Тотлебена «Описание обороны города Севастополя».{64} Это монументальное издание, включающее технические подробности, снабженное прекрасными планами. В отношении рассматриваемого нами сражения его хотя и нельзя ставить в один ряд с воспоминаниями участников, но не использовать — неправильно. Обратим внимание на его описание союзных войск. Э.И. Тотлебен высоко оценил боеспособность британских солдат, детально анализируя их состояние и действия при Альме, Балаклаве и Инкермане, а также при осаде и обоих штурмах Севастополя.
Его французский оппонент — упомянутый генерал Ниель. Тоже военный инженер, то есть из тех, которые строят одной рукой и разрушают другой.
Труд французского генерала менее объемен, но не менее интересен. Писать историю Крымской кампании, особенно последних ее месяцев, без опоры на этого автора нельзя. Хотя к Альминскому сражению он имеет небольшое отношение не будучи, как и Тотлебен, непосредственным участником, но его статистика событий первого периода войны заслуживает внимания.
Еще один автор из этой категории, на воспоминания которого иногда ссылаются исследователи, — это бывший начальник артиллерийских парков южной и крымской армий генерал Л.Г. Духонин.{65} В данном случае следует помнить, что автор прибыл в Крым после сражения на Альме (в должности командующего артиллерией и артиллерийскими парками Южной армии), описывает начальный период войны со слов его участников, к тому же не всегда и во всем объективно. Очевидно, к этому времени уже постепенно сформировалась официальная точка зрения и вышеуказанный генерал старается ее придерживаться. Как источник информации его воспоминания представляют незначительную ценность. Он часто путает хронологию, персоналии и даже места событий. Современники его за серьезного исследователя не жаловали и при малейшей попытке найти правду, чем генерал начал грешить после Крымской войны, жестоко хлестали на страницах различных изданий. Едва Духонин заикнулся об ошибках Меншикова, более того — упрекнул князя в «равнодушии к пользам государства», как стал объектом уничижительной критики.{66}
Четвертая группа источников — работы современных, в том числе и советских историков. К ним в первую очередь мы должны отнести неоднократно упомянутую «Крымскую войну» академика Е.Тарле. Как бы мы ни относились к его работам, но обойтись без их использования в исследовании истории Крымской войны нельзя. Притом любого ее эпизода. Нужно просто помнить, что в советский период историческое знание стало еще более формализованным, отражаясь в жестко дефинированных определениях, выверенных, как говорится, до запятой. Подаваемая информация нередко обретала черты догмы и в таком виде излагалась в учебной, научной и научно-популярной литературе.{67}
Массу источников оставили иностранные участники сражения. Обращает на себя внимание число воспоминаний нижних чинов английской армии. Благодаря этому только у британцев можно найти дневники и письма рядовых солдат, которые дают возможность увидеть мельчайшие детали боя. К таким источникам можно отнести дневник сержанта Чарльза Вильяма Эшервуда из 19-го полка «Зеленых Говарда», воспоминания «Голос из Строя» капрала (в последствии сержанта) 7-го Кролевского фузилерного полка Тимоти Гоуинга, записки одного из первых кавалеров Креста Виктории сержанта 23-го Уэльского фузилерного полка Люка О'Коннора.{68} Мы уже упоминали, что нижние чины русской армии почти не оставили свидетельств. Правда иногда ссылаются на «Журнал копииста Яковлева, веденный им в плену у французов и турок» и опубликованный журналом «Современник» в 1856 г. Но, увы, Яковлев к категории нижних чинов не принадлежал и к числу участников сражения относится косвенно.
Подобное положение дел с солдатскими воспоминаниями вполне объяснимо. С одной стороны, более высокий образовательный уровень в армиях союзников. Там число образованных солдат было очень значительным, а сержанты такими были все. С другой стороны, воспоминания об участии в Крымской и другой войнах были всегда интересны массовому читателю в Европе, они хорошо продавались, часто ложились в основу, говоря языком современным, бестселлеров, как «Герои Малахова кургана» Луи Буссенара.{69} Издавая свои воспоминания, английские и французские ветераны получали возможность зарабатывать средства для содержания себя и своих семей, как это делал отставной сержант Королевских фузилеров Тимоти Гоуинг, чья книга «Голос из строя» (Voice from the Ranks: a personal narrative of the Crimean Campaign) имела несколько выпусков.