— Беду? Какую ещё беду? Откуда ей тут взяться? — держась глазами за спину друга, спросил его, медленно топая в кромешной темноте.
— Какую — передразнил он меня, открывая железную калитку. — Ты думаешь, мы почему в поле свернули и ехали сюда кругом?
— Откуда мне знать — нечаянно толкнув остановившегося капитана своей могучей грудью, просто ответил я и тут же извенился. — Извини, не специально. От вас, от КГБшников, всего можно ждать. У вас всё через одно место. И ездите вы не так, как простыми людьми заведено.
— Ты заканчивай мне тут, делить на нас и на простых прохожих. Тоже мне — сопливый либерал. Всё, прошло время, когда мы друг друга по месту работы привечали, теперь все в одной лодке сидим — сказал Аркадий, так и не собираясь дальше проходить. — А почему свернули? Так скоро сам про всё узнаешь. А чтобы на ночь глядя лишнего не говорить, одно тебе скажу, чтоб как следует пробрало. Вот прямо здесь, где мы с тобой стоим, находится зона ответственности тех самых, ужасных пришельцев и как долго они будут делать вид, что нас здесь не видно, ни я, ни кто другой не знает.
— Аркаша. А ты сам, пришельцев видел? Живьём. Они какие?
— Откуда — сделав два шага вперёд, прошептал уголосъёмщик. — Агрегат их наблюдал и то издалека. А самих нет. С полицаями сталкиваться приходилось. Упёртые гады, что им не говоришь, всё на своём стоят.
— С полицаями? А это ещё, кто такие?
— Это брат те, кто служит у них, по доброй воле.
Спали прямо на полу, на какой то рванной подстилке, с куртками, вместо подушки в голове. Ничего, не разломились. Правда, лично у меня, правая рука сильно затекла и шею немного скривило, так разве ж это беда?
— Я сейчас на собрание двину — говорил Аркаша поутру, разливая в кружки свежий кипяток. — А ты пока машины погоняй. Пускай прогреются, на всякий случай, да и продукты там у нас с тобой. Как бы не помёрзли.
— Ладно. А потом, чего? — безропотно согласился я и сразу поинтересовался о дальнейших планах близкого друга.
— Потом видно будет. Если сегодня ехать не решат, можем попасть на дежурство. Если поедем, будем остальным помогать.
— Остальным? Кому остальным? Вас тут чего, очень много?
— Тихо ты, чего разорался? Потом всё расскажу. Хозяев разбудишь.
— Я это твоё «потом», уже целые сутки слышу — сбавив обороты, возмутился я. — Баковка. Потом на север. Вот скажи и на хрена он нам. Могли же ехать к морю. Там тепло, жилья навалом и на полу не обязательно лежать.
— К морю? К какому морю? К Баренцовому? К Белому?
— Да ладно. Хорош тут дурака валять — снова завёлся я. — Я ему про Чёрное говорю, а он опять своё заводит.
— Ну и кто нас там, с тобою ждёт. На этом Чёрном море. Это тебе не в отпуск съездить, на десять дней, там может до конца жизни придётся обосноваться.
— Да там… — начал было я, но Аркаша меня быстро заткнул.
— Всё, хватит. Вон, Фёдор в калитку заходит. Нечего мне тут семейные сцены устраивать. Давай лучше, со стола убирай и машинами занимайся.
На улице было морозно, серо и сыро. Не желая тратить внутреннее тепло, я забрался в Ниву, завёл двигатель, послушал его на холостых оборотах, как это делают опытные водители и между делом, в пол глаза, осмотрел упакованный сзади товар. Там, вроде, за время поездки, ничего не упало. Потом посидел какое то время без движений, изображая из себя задумчивого пассажира, а затем развернулся, сунул руку в верхнюю коробку, где лежала копчёная колбаса, отломил от неё кусок, среднего размера и откусив, прямо так, не очистив, начал медленно его жевать, без хлеба, не обращая внимания на странный привкус и зверский холод за окном. Разозлился. Ненавижу, когда мной помыкают и не прислушиваются к тому, чего говорю.
Аркадий вышел из дома без десяти восемь. Молча сунул мне ключи от своего промёрзшего за ночь автомобиля и потопал вместе, с плохо мне знакомым парнем, на собрание, о котором ещё вчера говорил. Сидеть без дела вскоре надоело, колбасу есть больше не хотел, идти в дом за кипятком, тоже огромного желания не имелось. Хозяев я не знаю, чего там можно делать, а чего нельзя, мне неизвестно. Тихо поругиваясь выполз на воздух, дошёл до братского УАЗа, завёл его, подождал, пока двигатель начал выдавать положенную температуру и снова выбрался наружу. Ниву не мыл с тех самых пор, как взял её в свои крепкие, мозолистые руки. Белый цвет уже давно не является таковым, если внимательно к нему присмотреться. Буду оттирать, надо же чем то заниматься. Сходил во двор, к колодцу, достал из него ведро воды. Огляделся, в поисках какой нибудь тары, а не обнаружив её двинулся в сарай. Двери там без замка, значит вход свободный. Отыскал побитый таз, вылил в него воду и аккуратно держа тару перед собой, приблизился к машине, как мне показалось, радостно глядевшей на меня.