– Простите, сэр, мы вас не побеспокоили, – не удержался Бойко.
– Нисколько, – вальяжно ответил Иленев, поставив на стол чашечку с кофе, – будьте любезны, располагайтесь, чувствуйте себя как дома.
Коржавин осмотрелся. Да, надо признать, в то время люди разбирались в эстетике и комфорте. Пожалуй, тут можно расположиться даже с удобствами. По крайней мере, до тех пор, пока это убежище не вскроют снаружи. Он бросил автомат на диван и сам уселся рядом, удобно откинувшись на спинку.
– Очень даже неплохо, – он со знанием дела пощупал мягкую кожу обивки.
– Да, – подтвердил Тихорецкий, – этот бункер был рассчитан на первых лиц конторы, – сейчас, конечно, он устарел, боссы построили себе кое-что понадежнее, но по тем временам… Кстати, тут еще есть еще и бункер глубокой защиты. Сто пятьдесят метров в глубину, титановая и карбоновая капсула, прикрыт бетонной подушкой. Если совсем прижмет, можем спуститься.
Генерал и психотехник продолжали разговор на отвлеченные темы, а спецназовцы размещались в бункере. Коржавин, сидя на диване, осматривал помещение и обдумывал ситуацию. Они заперты на глубине тридцати метров в герметичной капсуле. То, что можно спуститься еще глубже – это, конечно, радует, но но ничего в сущности не меняет. Просто плюс еще три дня, которые можно использовать на приятные разговоры.
– Ну что же, господа, не хотел бы прерывать вас, но нам следует обсудить диспозицию, – в голосе Коржавина явственно читались язвительные нотки, это было настолько необычно и несвойственно для него, что Тихорецкий прервался на полуслове и с удивлением посмотрел на полковника.
– Не вопрос. Давай обсудим. Присоединяйтесь, – он махнул рукой остальным спецназовцам. Бойко, Султангиреев и Ольга подошли к ним, причем оказавшийся галантным кавалером Иленев торопливо встал и уступил Ольге мягкое кресло. Она царственно опустилась на мягкие подушки, словно одета была не в джинсы и кожаную куртку, а в усыпанное бриллиантами бальное платье.
– Итак, друзья мои, – сказал генерал, дождавшись, пока все расположатся вокруг небольшого журнального столика, – мы можем подвести небольшие итоги. И я предлагаю сделать это в режиме мозгового штурма. Готовы?
Коржавин кивнул. Группа "База" изначально была не отрядом подготовленных головорезов – машин для убийства, а коллективом профессионалов, работающих прежде всего не мускулами, а головой. Мозговой штурм – это не более, чем штатное тактическое действие, применяемое при оперативной подготовке операций.
– Начнем, – деловито начал Тихорецкий. Он положил перед собой лист бумаги, и взял в руки ручку, – с самого начала. Будет правильно, если я добавлю исходной информации. Группа психотехников была создана по инициативе Иосифа Штильмана после открытия Эдема для изучения феномена "Черного камня". На каком-то этапе исследований стало понятно, что современная наука не имеет возможности объяснить это явление. Было выбрано несколько альтернативных направлений исследований, одно из них – психотехника.
– А другие? – спросил Бойко.
– Это не важно, – отрезал генерал, – другие направления оказались тупиковыми. Первое время работа была посвящена поиску людей с уникальными способностями. Через тестирование прошли десятки тысяч людей. Надо сказать, выявлялись персонажи с уникальными способностями, но это ни на щаг не приближало нас к заявленной цели исследований. В процессе этой работы мы вышли на определенную организованную силу, которая действовала примерно в том же направлении, что и мы. Ощущалось определенное противодействие, не явное, но отчетливо просматривание и достаточно значительное. И только три года назад мы вышли на него, – он кивнул на улыбающегося Иленева, – это то, что потом назвали "Феноменом И". Просто в определенном состоянии он мог оказываться в других мирах. Сначала наши психологи однозначно заявили, что эти миры – плод его воображения и свидетельствуют о психическом заболевании. Мы так и посчитали, и решили прекратить эксперимент, как вдруг Михаил поразительно точно описал Эдем. Ошибки быть не могло, детали описания совпадали с поразительной точностью. С того момента весь отдел работал исключительно на этого парня. Выглядело это так – Миша садился на коврик, окружал себя самым неожиданным набором предметов, впадал в транс, сидел в полной неподвижности от нескольких минут до нескольких часов, затем приходил в сознание и описывал свои видения. Миры, надо сказать, он описывал самые экзотические, Эдем среди них попадался еще несколько раз. Наверное, эти сеансы были своеобразной тренировкой для Михаила… И вдруг, в один момент, во время обычного сеанса он исчез. Не растворился в воздухе, а исчез моментально – раз, и нету. Просто сказать, что началась паника – не сказать ничего. Пока лаборанты, размахивая руками, носились по лаборатории и обзванивали начальство, он вернулся. Просто появился на том же месте, в той же позе, с той же дурацкой улыбочкой. И рассказал нам забавную историю о мире греческих мифов. Думаю, вы уже об этом слышали?
– Да уж, – буркнул Коржавин, – наслышаны.
– Тогда ты можешь представить реакцию наших аналитиков. Прошло еще пару месяцев, но повторить трюк с исчезновением у Миши никак не получалось. И вот, в один прекрасный день, он насмерть поругался с одним из ассистентов. Парень оказался с норовом и посчитал нашего друга своим личным подопытным кроликом… Словом сцепились они, Миша, как менее искушенный в рукоприкладстве, получил в глаз. Еле их растащили, успокоили, привели в божеский вид, начали эксперимент, и… Миша исчезает. А через пару минут бедняга ассистент хватается за горло, начинает синеть, хрипеть и биться в судорогах. Полнейшие симптомы удушения. Его спасло то, что рядышком стоял наготове реанимационный комплекс. Медики среагировали моментально – вскрыли грудную клетку и организовали искусственную вентиляцию легких. И тут возвращается наш герой. И что же вы думаете, он объявляет?
– Что, пожаловался на нехорошего мальчика богине Немезиде? – не преминул вставить слово Бойко.
– В точку! По его словам, он поделился с богиней обидой и высказал пожелание, чтобы наглецу заткнули рот. Что в точности и было исполнено. Быстро и эффективно.
– Какой ябедник! – Бойко строго погрозил пальцем безмятежно улыбающемуся Иленеву.
– Я, правда, не хотел ничего плохого… Я же рассказывал, что я там увидел. Я просто поговорил с богиней.
– Действительно, – согласился генерал, – у нас не было и не могло быть предположений, что этот воображаемый мир может воздействовать на нас. Но, оказалось… Полагаю, Михаил уже ознакомил вас со своей теорией о том, что "греческий" и прочие миры – это только отображение некоей реальности, которое наше сознание интерпретирует в понятных ему образах. Заметьте, Миша по образованию – филолог, и, между прочим, специалист по древнегреческой мифологии. Неудивительно, что реальность, которую не может осознать его мозг, он видит именно в форме известных ему мифологических персонажей.
– У меня предложение, – поднял руку Коржавин, – нам следует направить мозговой штурм в более приземленную плоскость. Скажу сразу, направлять возможности капитана Иленева на своих, я не позволю. Обсуждать можно только возможности нашего прорыва, или принять решение о капитуляции.
– Подождите, полковник, – остановил его Тихорецкий, – именно к этому я и виду. Речь идет о возможности эвакуации нашей группы в этот самый мир капитана Иленева.
VIII
Сергей поднял взгляд вверх. Там, в вышине, темные скалы почти смыкались над их головами, образуя изломанную щель, через которую проникал яркий полуденный свет, бросающий причудливые отблески на каменные своды. Недаром на языке пустынников Южный проход назывался "расщепленная пещера". Он был настолько узкий, что местами путник, расставив руки, мог коснуться кончиками пальцев влажных скользких стен. В это время был самый торговый сезон, по проходу должны были непрерывной вереницей двигаться караваны, пустынники из торговой стражи с желтыми повязками на головах и длинными гибкими палками в руках зычными голосами пропускали бы людей и лошадей небольшими партиями, дабы не создавать затора, а караванщики, кляня всю их родню, а заодно всех ангелов и демонов, пробивались к заветному выходу. Однако, за несколько дней пути им не встретилось ни единого человека. И это был очень плохой знак. Вольные торговцы знамениты своей поистине легендарной отвагой, как и не менее легендарной жадностью. Если нашлось что-то, что заставило отважных торговцев забыть о наживе, то это "что-то" было очень и очень серьезным.