- Матрос! - Урути выхватила взглядом самого крупного из оставшихся под её командованием моряков. - Вынеси вон ту дверь, живо!
Пары ударов прикладом хватило, чтобы перед Лаурой открылся путь к отступлению. Верный свисток был при ней, и она дунула в него так, что уши заложило. Два свистка - прописанная в уставе команда на отступление. Взводы Обрадора и Санчеса начали оттягиваться к основному отряду.
-Гутьерес! Выводи взвод на Улицу Овцы. Займите там позицию и ждите нас, - матрос кивнул. Его люди быстро исчезли за выломанной дверью. Следом за ним Лаура отправила ещё один взвод и третий пулемет, потом - раненых. Люди отступали организованно без малейших признаков паники. Они всё ещё доверяли ей. И она их не подведёт.
Улица Овцы встретила Лауру зрелищем лежащих на мостовой многочисленных тел. Что-то около десятка. Все гражданские. Ни на ком не видно ран.
- Они живы, - сказал оказавшийся рядом Гутьерес. - Тут хозяйничали те, кто нас обстреливал на Сиснеросе. Поработали своими трещотками.
Как под раздачу попали гражданские? Или десантники вообще стреляют по всему подозрительному, не вдаваясь в детали? Впрочем, когда у тебя есть нелетальное чудо-оружие, наверное, можно позволить себе такую роскошь. Особенно если тебе плевать на местное население. Судя по прошедшей недавно бомбардировке, чужаки абсолютно не думали об асаньцах.
Пока генерал размышлял, солдаты привычно выстрилисьв колонну. Уже не по двое - по пятеро. В середине несли многочисленных жертв “трещоток”, матросы на флангах бдительно осматривали крыши в поисках противника. Здесь, на Овце, в таком порядке бежать будет ещё можно, но на Прядильщиков придется перестраиваться. Впрочем, до них ещё надо добежать.
В окно второго этажа высунулся машущий руками Обрадор. Машет, значит, все, кроме его взвода, уже на Овце. Можно двигаться дальше. Лаура дунула в прижатый к губам свисток. Матросы начали очередной этап этого бесконечного забега.
Взвод Обрадора появился на улице Овцы, когда основной отряд уже упёрся в узкое горлышко Прядильщиков. Лаура командовала перестроением бойцов, краем уха слушая доклад мичмана.
-Они не стали нас преследовать. Отошли. Куда - не знаю, надеюсь, что не за артиллерией. Они нам и так порядком нагадили. У меня во взводе пятеро раненых. В остальном отряде ещё десятка два. И их же всех тащить!
Да, их всех придется тащить, а люди и так измотаны. Но ничего, до Площади Гражданина осталось чуть- чуть. Только бы им не стали мешать…
Но мешать им, разумеется, стали. На выходе из бутылочного горлышка их поджидала наскоро сделанная баррикада из пары автомобилей, за которой их уже ожидали десантники. По кладке древних домов Переулка Прядильщиков застучали пули - чужаки перешли от “трещоток” к более действенному оружию.
Первые четверо, выходящие из переулка, упали на землю, скошенные очередью. Остальные бросились кто на землю, кто под защиту подъездов, выходящих в переулок. На узкой улице тут же начался хаос, грозящий перерасти в панику.
-Отряд, стой! - заорала что есть мочи Урути, начисто забыв про имеющийся у неё свисток. Основная колонна грозила просто-напросто потоптать залегших под вражеским огнём парней на выходе из переулка. - Обрадор, выламывайте все двери, мне нужны выходящие на площадь окна этих двух домов. Берите все пулеметы и отгоните этих ублюдков от баррикады!
Мичман кивнул. Приклады врезались в неподатливую древесину подъездных дверей. Завизжали прячущиеся в своих квартирах гражданские. Через несколько минут смолкшая было перестрелка вновь взорвалась какофонией винтовочных и пулеметных выстрелов. Почти сразу к пулеметам присоединились гранаты - одна, две, пять. И откуда их у моряков столько? Вопль мичманского свистка означал, что путь свободен.
-Пошли, пошли, - торопила Урути скопившихся в переулке моряков. Новые десантники - это только вопрос времени.