Старший инспектор Надзорного Ведомства Синода
Богдан Лазаров."
Александр
-Чертовщина, - пробормотал государь, откладывая второе письмо, - Игорь, пиши, “Заслушать Обер-прокурора Синода по природе примененных сил Гениев в посёлке Ичитьевск”. Интересно послушать, что его ведомство накопало.
Третье письмо было набрано на печатной машинки Департамента Документооборота прамского Министерства Иностранных Дел, с вечно западающей клавишей, из-за чего слова документа периодически слипались вместе так, что приходилось изрядно напрягать глаза и мозг, чтобы прочитать получившуюся галиматью.
"-Легкомысленное поведение склавийской стороны, едва не привело обе стороны к столкновению..." Легкомысленное, ну да, эти могли. Вмешательство в поимку враждебных Праме диверсантов, стало причиной гибели одного из представителей склавийской стороны… Это они про Сколетти? Да, точно про Сколетти. Жаль, башковитый мужик был. И Пентархию ненавидел побольше нашего. О, а вот это уже интересно! Послушай-ка, Игорь!
-"В результате легкомысленной, плохо продуманной авантюры склавийской стороны погибли прамские военные, чьё внимание было отвлечено необходимостью защиты неподготовленной склавийской экспедиции. Кроме того, диверсантам противника удалось достигнуть поставленных задач. Таким образом, вина за погибших прамских солдат, ложится косвенным образом на правительство Склавии. МИД Конкордии решительно требует немедленных переговоров по сложившейся ситуации, в которой, как мы видим, есть существенная часть вины Склавийского Государства!" Во! Видал?
-Перекладывают с больной головы на здоровую, - пожал плечами Игорь, - у них, у прамцев, это обычное дело, Ваше Величество.
-Да нет, я не про это. Ты вот, послушай: "погибли прамские военные", "Кроме того, диверсантам противника удалось достигнуть поставленных задач" . Остальное тут всё дипломатическая мишура. А главное то вот где! Обгадились наши давние противнички то, ох обгадились. Кто-то пришел, да как начал поставленные задачи выполнять, несмотря на всё их противодействие. Сдаётся мне, на требуемых переговорах Конкордия ох, какой смирненькой будет! Что думаешь?
-Не могу знать, Ваше Величество, вам виднее!
-Да, - Александр почесал натёртую дужкой очков переносицу. - Мне виднее. Прамского посла пригласи сегодня на ужин. После Кабинета. Послушаем, чего напоёт.
Игорь кивнул. Государь снял надоевшие очки и прошёлся по кабинету. Сначала от письменного стола к большому стрельчатому окну, а затем обратно. Постоял у бюста Государя Георгия, после чего вновь сел за стол и нехотя потянул из груды бумаг четвертое письмо. Письмо это судя по всему было от кого-то из членов Мортумской экспедиции. Но от кого? И о чём пишет неведомый рассказчик? Что, если о потерях? Что, если кроме Лео Сколетти экспедиция потеряла кого-то ещё? Что если этот кто-то Константин Ангел?
Александр выругался, и решительно схватил запечатанный конверт. Открыл и впился взглядом, чувствуя, как отпускает его сердце когтистая лапа страха за близкого человека.
-"Милый дядя!" - прочитал Александр радостным голосом человека, с плеч которого свалилась каменная плита, - "Прежде всего хочу доложить, что нахожусь в добром здравии о чём прошу как можно быстрее передать моим родителям!"
Константин
"Милый дядя!" - разумеется, никогда в жизни он даже подумать не мог, чтобы так назвать Александра. Все члены Правящего дома прекрасно понимали, что несмотря на громкие титулы и обширные наделы, они для Государя Склавии не более, чем подданные. Увидь родители Константина, как он обращается в письме к Государю , они немедленно лишили бы его наследства, и как бы не жизни. С рождения тёртый в аристократических щёлоках, Кост знал, что “прискорбные случаи на охоте” порой случались с отдельными представителями рода Ангелов и за меньшие провинности.
Но письмо, которое он пишет сейчас государю Александру, вне всякого сомнения вскроют прамские контрразведчики. И пусть, читая его, они решат, что и впрямь взяли человека, имеющего право называть главу Склавийского Государства просто “дядя”. Пусть вспотеют от страха, подсчитывая последствия. Может быть, их страх поможет им всем быстрее вернуться домой.
Кост встал. В тюремной камере, которую отвели им с Лавром, было просторно и солнечно. Забранное решеткой окно было достаточно большим, чтобы горячее мортумское солнце, как можно дольше радовало узников своим светом и теплом. Правда сейчас, в полдень, озверевшее светило приносило в камеру лишь духоту и лютую жару, от которой особенно страдал метавшийся в лихорадке Лавр.