– Тогда тебе проще поставить мольберт перед окном, девочка. Если ты сможешь вот так, - он кивнул в сторону горизонта, – разрисовать свои фотографии, тебе стоит задуматься о карьере художника.
Ничего раскрашивать Ольга, конечно же, не собиралась. Не зря она потратила почти месяц, вникая в ремесло фотографа. В Доррадо она модернизировала пленку и объектив купленного фотоаппарата так, чтобы он производил цветные снимки. Кажется, технология, которую она использовала, называлась «хромогенным фотоматериалом». Бьорсону знать это было не нужно. Очевидно, что обычный человек, даже профессиональный фотограф, не смог бы сотворить такое с не подходящим для этого аппаратом. Он тут же начал бы задавать неудобные вопросы, ведь он как журналист был мастак задавать неудобные вопросы. Ольге это было не нужно.
– Да, я раскрашу эти фотографии, Снорри. Нужно же как-то коротать вечера, пока ты «опрашиваешь информаторов» за рюмкой крепленого вина по всем пивным этого города, – проворчала она нарочито сварливо, – к концу работы я как раз состарюсь, а ты, может быть, соизволишь поехать-таки на линию фронта.
– Фронт, – провыл, закатив глаза Снорри, – почему приличных девочек так тянет к крови, грязи и пулям, скажи мне, душенька? Нет, правда! Тебе нужен материал или возможность поваляться в бурой жиже местных окопов? Сдается мне, что именно второе! Ты же видишь, я всё это время собирал информацию, чтобы…
– Ты пил всё это время, Снорри, – рявкнула, не выдержав, Ольга.
Бьорсон торжествующе улыбнулся.
– Я ждал кое-кого, Цветана, – его голос звучал как-то по-отцовски ласково, – ожидание за рюмочкой всегда лучше ожидания без таковой, но на первом месте у меня было именно ожидание, а не рюмка. Наконец человек, которого я ждал, соизволил мне ответить, так что перезаряжай свой «Карризо» и будь готова в течение часа. Материала для твоей кровожадной души, девушка, хватит с избытком!
Честно говоря, материала хватало и здесь, но Ольгу неудержимо тянуло на линию боевого соприкосновения. Никакой стоящей причины подвергать свою жизнь опасности у неё не было, а была только тянущая тоска, словно бы превратившаяся в отдельный, спрятавшийся где-то за поджелудочной железой орган. Этот орган тащил Ольгу, как тяговая лошадь тащит телегу. Тащил к пулям и минометным обстрелам, ежедневно собирающим свою кровавую плату, тянул к бурой крови на грязных зеленых мундирах и сером от постоянного кипячения перевязочном материале, тянул к оранжевой жидкой глине в глубине сырых окопов, где медленно гнили заживо молодые парни и девушки по обе стороны фронта. Ольга не имела никаких иллюзий по поводу того, куда она едет и что хочет увидеть. Более того, она уже видела всё это сквозь белые зёрна эфирных помех, когда Генеральный Штаб Государственной Армии Склавии дал наконец добро на тестирование эфирных дальновзглядов (6). Тогда джирапозская армия, ещё подконтрольная правительству Республики, давила анклав Боевой Организации Анархистов в Сантурсе (7). Сантурские каменоломни приносили десять процентов от общего дохода республиканского бюджета, поэтому правительство было заинтересовано в скорейшем разгроме анархистов и попросило помощи в подавлении мятежа у Склавии. Склавия отчаянно нуждалась в джирапозском хлебе, а склавийской армии требовались полевые испытания принятой на вооружение техники, поэтому Государь дал добро почти сразу. Войска посылать никто не собирался – только экспериментальные образцы, обслуживающие их военные советники и гражданские инженеры.
Ольга крепко, до боли в глазах, зажмурилась, отгоняя воспоминания. Но они не уходили, наоборот, становились чётче, обрастали подробностями. С тех пор прошло уже больше года, но каждый раз, когда девушка вспоминала о произошедшем, её бросало в пот снова и снова. При Сантурсе Ольга впервые увидела гибнущих на войне людей, и теперь её снова тянуло к этому страшному зрелищу. Она знала, что это самая настоящая одержимость, и боялась её, но ничего не могла с этим поделать.
– Девушка? – Бьорсон внимательно посмотрел на неё, – у тебя как, все в порядке?
– В порядке, – проворчала Ольга. – В обморок не упаду, господин журналист, не рассчитывай.
– Надеюсь, что так, – из голоса Снорри вдруг куда-то пропали все весёлые нотки. – Иди уже собирайся, девушка. Времени, как я сказал, у тебя час!
Но часа ей не дали. Уже через двадцать минут в двери номера забарабанили по-военному бесцеремонные кулаки. Ольга в этот момент стояла в растерянности над грудой одежды, попеременно хватаясь то за купленные на местном базаре кавалерийские форменные брюки, то за шляпу-клош. Послышался щелчок – это Снорри отпер двери номера. В коридоре зазвучали голоса пришельцев – резкие отрывистые команды. Несколько раз прозвучало слово «генерал». Генерал… То есть сначала их повезут в штаб и там, скорее всего, придется вести светскую беседу с местным командующим. Кто у них там сейчас командует? Романо? Да, точно, бригадный генерал Гаспар Романо. Вот только командует он окружающими город мятежниками. А кто у нас командует Асаньей? Вроде бы на многочисленных генеральских приказах, расклеенных повсюду в городе, Ольга видела фамилию Урути, но ничего больше про командующего гарнизоном она не знала. Рука неуверенно переползла от кавалерийских штанов к прямой юбке ниже колен. Ольга достаточно хорошо знала вкусы высших военных чинов, чтобы понимать: военную форму на женщине они одобрят, только если та член Государевой Фамилии и шеф полка. Исключения, конечно, бывали, но Ольга никогда не считала себя настолько везучей, чтоб надеяться на это. Юбка из легкой ткани, блуза, чулки телесного цвета, шляпа-клош, туфли-барморалле (8), осеннее пальто… Ольга представила, как будет выглядеть в этом в окопах, и чуть не взвыла. Выкуси, генерал! Из саквояжа с одеждой были извлечены штаны-галифе и коричневая кожаная куртка пилота-шагоходца. Она была широка Ольге в плечах, но в остальном слишком шикарна, чтобы оставить её на прилавке седоусого толстяка, где она и была найдена две недели тому назад. Наряд дополнили егерские ботинки, купленные Ольгой на том же базаре – с начала боевых действий армейскую форму стало купить заметно проще, чем хорошую цивильную одежду. За дверью раздраженно лаяли армейцы и глухо ругался Снорри. Часы показывали, что у неё есть еще двадцать минут от отведенного ей Снорри срока. Военные в коридоре номера так явно не считали. Ольга поняла, что закипает. Да пошли вы! Уже через минуту взорам двух офицеров предстала красивая женщина, дерзко смотревшаяся в кожаной куртке, кавалерийских штанах и армейских ботинках. Голова осталась по-хулигански не покрытой, обнажая русые короткие локоны, кое-как приведенные в надлежащий вид.