Ицтли поёжился. Ему стало не по себе.
Папалотль лежал, крепко привязанный к платформе множеством кожаных ремней. Защёлкали камеры корреспондентов. Вашота вышел вперёд, разводя в разные стороны руки, словно пытаясь обнять всех присутствующих.
– Великий день, – взревел жрец, потрясая руками в свете вспышек десятков камер, – Сегодня великий день! День, которого наша несчастная страна ждала долгие годы, изнывая от голода и холода, истекая кровью лучших из нас! Сегодня армия Федерации Цапель наконец напомнит о своём существовании восточным бездельникам. Скоро, очень скоро их кровь потечет по ступеням наших пирамид, ибо достаточно народ мешиков жертвовал собой ради всего мира! Довольно! Сегодняшний день будет последним и именно поэтому он велик! Последний день! – Ицтли услышал, как рёв жреца раздаётся внизу, в толпе горожан, усиленный множеством громкоговорителей.
– Последний день! – вышколенный служка заученным движением подал Вашоте нож из черного обсидиана.
– Последний день! – выкрикнул жрец, занося нож над телом связанного солдата.
– Последний день! – взревела толпа первых лиц государства, когда нож быстрым движением вскрыл грудную клетку солдата.
– Последний день! – кровь струилась по рукам Вашоты, когда он высоко поднял над головой по-прежнему бьющееся сердце.
Ицтли отвел взгляд. Даже ему, кадровому военному, было тяжело смотреть на подобные вещи. А каково было остальным? Тут же раздался звук, отвечающий на мысленный вопрос генерала. Кто-то из толпы журналистов выблевывал на пол пирамиды свой завтрак.
Я хочу, чтобы этот день стал последним, – подумал Ицтли, – хватит с нас уже крови и безумия жрецов. Пришла пора жителям востока отдавать свои долги.
Вновь зашипела пневматика. Платформа вместе с лежащим на ней безжизненным телом военного поспешно скрылась под вновь соединившимися пластинами.
И в этот же момент раздался чудовищный грохот, от которого у всех присутствующих заложило уши. Грохот был очень похож на гром, вот только ни один самый внимательный наблюдатель не разглядел бы сейчас на небе ни единого облачка.
– Боги приняли жертву! Боги благоволят! И скоро мы отблагодарим их! Славьте богов, люди! Славьте богов!
Ицтли закрыл усталые глаза, пытаясь отрешиться от грохота, рвущего на куски его несчастную голову. Скорей бы уже на флагман, на командный пункт, в окопы, куда угодно, только бы подальше от всей этой какофонии.
– Как же я устал, – одними губами пробормотал Ицтли, – о боги, как же я устал!
В конце каждой главы будут примечания от автора с пояснением непонятных терминов и географических названий. Везде, кроме пролога. Государство, описанное в прологе, является неизвестным и непонятным для главных героев книги. Пусть пока оно останется таким и для читателя.
Глава 1. Богдан
– Пощади! Не знай ничего! Не знай!
Ичитьевск был построен в прошлом году как рабочий посёлок для строителей железнодорожной магистрали, которой предстояло соединить промышленную Центральную Склавию (1) с изобильной и жаркой Джирапозой. Своё название посёлок получил от реки Ичит, бравшей своё начало в Лисьих горах и впадавшей в Великий Океан (2). Посёлок стремительно разрастался из-за масштабной железнодорожной стройки, потребовавшей большого числа людей, едущих за длинной деньгой из перенаселенных городов Центральной Склавии. Руководство посёлка даже предполагало, что Ичитьевск в ближайшие годы разовьется до размеров полноценного города, и, по слухам, уже вело переговоры с губернатором и руководством Западно-Склавийской железной дороги о соответствующих льготах и праве на поглощение окружающих посёлок многочисленных деревень с проживающими в Приичитье аборигенами.
– Не знай! Не знай!
Несмотря на солидные амбиции поселкового Головы (3) и его сторонников, на данный момент Ичитьевск никак не тянул на полноценный город ни размерами, ни красотой архитектуры. Если откомандированные в посёлок руководящие чины губернии и железной дороги ещё могли похвастаться более-менее солидными двухэтажными домами из бревён и кирпича, а инженеры, техники и другие высокооплачиваемые специалисты имели хоть и простенькие, одноэтажные, но всё же отдельные избы, то основной массе населения посёлка приходилось довольствоваться деревянными общежитиями на десять - двадцать семей. Немного приличных домов, россыпь изб и угрюмые громады рабочих бараков – вот и всё, что встречал взгляд приезжего человека. Стоявшие в самом центре города ратуша и церковь Верховного Существа были настолько изящными и хрупкими, что казались лишними в этом царстве уличной грязи, угольной пыли и уродливых деревянных коробок. Единственным местом, выделявшимся на общем фоне города, были склады, устроенные на восточном берегу Ичита.