Лазаров выругался. Продолжая держать пистолет в руке, он подошёл к скрытому шторой окну и осторожно выглянул, стараясь не сильно колебать скрывающущю его ткань.
Улицы действительно были перемазаны бурым. Всё прямо как прошлым утром. На улице, на которую выходили окна гостиницы, не было ни души. Мёртвых тел или ещё чего-то подобного Лазаров не заметил. Только бурая грязь, закопчённые стены изб и бараков, хмурое, набухшее тучами небо и поднимающийся к нему тёмно-серый, почти чёрный дым.
Дым! Уж чего в Ичитьевске точно не было, так это заводов. А для печей в августе всё-таки не сезон. Тем более, что дым шёл из одной точки. Очень тёмный и очень жирный. Как от пожара.
Лазаров медленно отошёл от окна и снял гостиничный халат. Сев на кровать и положив «Сброю-Криминал» на подушку, он принялся одеваться. Несмотря на позднее утро, в гостинице было по-прежнему тихо. Это одновременно нервировало и успокаивало. Вряд ли эрзины, пришедшие грабить и убивать, вели бы себя так тихо, что Лазаров не смог бы их услышать. Что до отсутствия шума от самих хозяев гостиницы, то можно вспомнить прошлую ночь, чтобы понять – от сна, появляющегося во время кровавого дождика, не так-то просто проснуться. Хотя у него это как-то получилось. Интересно, как?
Одевшись, Лазаров подошёл к двери и медленно потянул вниз дверную ручку. В абсолютной тишине гостиницы звук проворачиваемой ручки загрохотал, как пушечный залп. Лазаров ругнулся и осторожно открыл дверь. В коридоре никого не было.
Выйдя в коридор, он аккуратно закрыл за собой дверь и, держа руку в кармане, направился к выходу. Спускаясь по лестнице, он услышал ещё один выстрел. Хоть и приглушенный стенами, звук было хорошо различим. Явно стреляли где-то недалеко. Лазаров почувствовал, как где-то в животе холодным червяком ворочается ужас.
На первом этаже, положив руки и голову на стойку, спала тревожным сном девушка-портье. Звук звенящего колокольчика, стоящего прямо на стойке, её, конечно же, не разбудил.
У Лазарова не было времени, чтобы её будить. Ему оставалось только надеяться, что до гостиницы стрельба не дойдёт. Надежда, конечно, была слабой, что уж говорить.
Утренний Ичитьевск встретил Лазарова холодными порывами ветра, наполненными запахами металла, нефти и пороха. Ветер шёл с восточной стороны, и с той же стороны из-за крыш бараков был виден всё тот же чёрный жирный дым. Кажется, Веселинов исполнил свою угрозу. Тогда получается, что разбудить горожан не смог даже взрыв оружейного склада, а ведь при таком взрыве, наверное, даже окна тряслись.
Стараясь не паниковать, Лазаров лихорадочно продумывал свой маршрут. В ратуше ему сейчас делать нечего. Во-первых, со стороны центра города то и дело раздавались постепенно приближающиеся выстрелы и пронзительные крики. Во-вторых, даже если сама ратуша устояла и он сумеет к ней пробиться, то что делать дальше? А ничего. Вряд ли в ратуше сейчас находилось достаточно вооруженных людей, чтобы из неё можно было предпринять контратаку.
Поэтому путь Лазарова лежал на север, в казармы. У Веселинова должно было остаться достаточно людей, чтобы попробовать отбить город. А если нет, то у казарм всё ещё стоит «Вьюга» - единственное судно на этом берегу Ичитьевска. В крайнем случае можно будет укрыться там.
Глава 22. Ольга
Сначала Ольга увидела дирижабли. Невообразимо огромные, они были полностью покрыты разноцветными рисунками и надписями. Зеленые, похожие то ли на драконов, то ли на расплющенных лягушек, существа повергались золотыми мечами в руках коричневых людей и извергали алую кровь на землю. Тоже золотую. Коричневые люди пинали друг другу коричневые мячи, и алая кровь струилась из ран, оставленными этими мячами. Красные люди входили в золотой рот огромной коричневой головы. Золотые птицы сидели на зеленых растениях, названий которых Ольга не знала. И через все это шли надписи на неведомом языке, сделанные чёрной краской. Всё это сливалось в единый узор, красивый и странный. Зачем все эти картины? Этих пузатых разукрашенных красавцев должно было быть видно издалека, и вряд ли это хорошо на войне. Узоры на боевом дирижабле лишь смеялись над Ольгиными сомнениями. Высовывали языки жабодраконы, скалились гигантские головы, насмешливо клекотали птицы на зеленых деревьях. “Тебе не понять, - говорили ей все эти рисунки, - ты нам чужая”. Ольга лишь хмыкнула в ответ и взяла фотоаппарат наизготовку.
Она успели сделать не больше пары кадров, прежде чем дирижабли ушли из её поля зрения. Судя по ощущениям, они снижались, приземляясь на… У Ольги перехватило дыхание, когда она это увидела.