-- А что если местные нас убьют, а золото украдут? - отвлекла Хелен пилота от созерцания божественного величия дикой природы.
-- Чего? - неожиданно мягко выговорила Роу.
-- Они же могут нас поймать и убить. А золото украсть, - усиленно вращая глазами, чтобы не смотреть в иллюминаторы на стремительно летящую под брюхом кораблика поверхность планеты, заявила толстушка.
-- Перестань нести чушь! - выручила товарку Таня. -- Оглянись! Меня все считают симпатичной, но это они скромничают. Я то знаю, что мое тело близко к идеалу. Беллочка - шедевр природы. Дикая кошка против нее не имеет ни единого шанса, даже если дать ей в лапы топор. Наоми выиграла бы все конкурсы красоты... у себя в Африке. Ты... тоже очень даже привлекательная баба. Неужели мы, четыре лучших представительницы лучшей половины Земли, не сумеем соблазнить какого-нибудь местного императора? Да раз плюнуть!
-- Ты только представь, как он станет прикасаться к соскам пышными усами, как начнет ласкать живот большими руками. Станет опускаться все ниже, ниже, ниже... - томным шепотом поддержала Роу. -- Как вопьется языком в твое разгоряченное тело... Ты станешь стонать и изгибаться в экстазе...
Банковская служащая прикрыла глаза и облизала толстые губы. Спустя минуту, из-за ее зубок донесся слабый стон. Она явно обладала богатой фантазией.
-- А он плюнет в сторону, отпихнет тебя и скажет: "эта дура даже сексом не умеет заниматься!" - быстро закончила Таня и ехидно засмеялась, вызвав новый поток рыданий обиженной Хелен.
-- Я умею, - причитала она, размазывая влагу по одутловатому от слез, некрасивому лицу. -- Я все умею!
-- Некогда не лги нам, - строго, менторским тоном, приказала Роу. -Если ты понятия не имеешь, как доставить удовольствие себе и мужчине, то так и скажи. Тогда мы тебя поймем, пожалеем и научим. Иначе нам потребуются доказательства.
-- Я умею, - тем не менее, продолжала выть Хелен. -- Я все знаю. Я могу доказать...
-- Если знаешь, так скажи, - презрительно выговорила Таня, -- как мужчина может доставить женщине высшее удовольствие?
-- Ну... - растерялась Хелен и сразу перестала плакать, -- наверное... поцеловать ее... там.
-- А покажи, как? - делая вид, словно все еще не верит, сказала командос и одним движением распахнула одежду.
-- Отставить! - рявкнула Наоми. -- Ты что?! Лесбиянка чертова?
-- Потом повеселимся, - искренне пообещала союзнице Белла. -- Сейчас начнется самое интересное. Держитесь крепче, сукины дочери!
Рев сгорающего в оплавившихся дюзах горючего взорвал хрупкую тишину обитаемой части маленького суденышка. Челнок, слегка клюнув носовой частью, завис на одном месте, а потом, быть может, излишне быстро, по мнению опытной в таких делах Роу, принялся опускаться на поверхность Антареса-II. Пыль, мелкие камешки, клочья травы и куски деревьев полетели в разные стороны, закрывая видимость. Тонкий зеленый столбик уровня драгоценного топлива сменился желтым, а следом и оранжевый. Наконец двигатели чихнули, и в полном безмолвии перегруженный корабль упал на планету.
-- Этот корабль отлетался, - уверенно сказала Роу, когда стихли шипение воздуха из пробоин и скрипы перетрудившегося металла. -- Даже Господь Бог не сможет поднять эту груду в небо. Все живы?
Малиновые огоньки шаловливо перескакивали с одной нежно-зеленой, почти белой в темноте, нити мха на другую, оставляя после себя лишь выжженную черно-зеленую медную проволоку. Всего за несколько минут язычки пламени вылизывали начисто целую горсть жесткого на ощупь топлива, и тогда приходилось давать им еще. Еще и еще, чтоб мной же рожденный костер не умер. Если я хотел отвлечься на что-либо еще, то давал духам огня другую пищу, такую, чтоб они были ей заняты подольше.
Но тогда единственной заботой было поддержание жизни в крохотном костерке, и поэтому пламя не баловал. Снова и снова вырывал из лежанки очередной клок горючего мха, расправлял его пружинящие волокна и осторожно укладывал на угли. А потом смотрел, как любопытные язычки, один за другим, сбегались на свежее лакомство.
Когда куча выгоревшей проволоки становилась слишком большой, когда, для того чтоб костер не погас, приходилось прижимать очередную порцию мха ближе к углям, я выдергивал и оббивал от земли о подошву обуви треглавую стрелу. Скрученные с ее помощью огарыши, как и велели Сударыни Рук, складывал в специальную сумку. Там уже много было таких измазанных сажей мотков. Очень много. Много больше, чем у самого нелюдимого охотника из весей.
Звезды повернули наш мир, как говорят Сударыни Яви. Наступала вторая фаза ночи. Открыли смертоносные бутоны прекрасные Голубые Призраки, броньцы, громко кряхтя, распугивая мелкую живность, выползали из нор. Черный лес наполнился звуками пробуждающейся от краткого вечернего отдыха жизни.
Поднялся легкий ветер и вдалеке, на краю большой поляны, в самом центре которой я устроился, дерева застучали об остовы несчастных животных наполненными ядом и ожегом плодами. Вскоре взошла первая луна. Стало заметно прохладнее. Я бросил в огонь немного больший клок мха и поплотнее запахнул куртку.
Стройный хор лесных певцов дал сбой. Примолкли на секунду сумасшедшие шихи и гарлопы. Бронец замер в ожидании атаки. Дрогнул барабанный бой деревьев, как всегда бывает, когда под их ветви попадает новая жертва.
Холодок пробежал по спине. Полузабытое чувство, то ли ужаса, то ли восторга, коснулось души. Сердце вдруг забилось часто-часто, пальцы ослабли. Мне пришлось хорошенько потрясти головой, чтоб снять наваждение. Разум снова овладел телом, но от этого не перестал волноваться.
Непослушные пальцы слишком долго возились с завязками. Я рискнул и вышел из безопасного, очерченного светом костерка, круга еще не полностью одетым. У меня еще было время...
Пес, всего один, но я не сомневался, что вся стая где-то неподалеку, осторожно ступил на край поляны. Его чуткие ноздри поймали ветер, острые глаза обшарили одинокую фигуру. Пес неслышно подошел ближе, сел шагах в пяти от меня и, широко открыв пасть, обнажив ужасные клыки, выдавил из себя, как мне показалось, лениво:
-- У-аа-р-ау уой.
У самого удачливого охотника из черных горных лесов проклятых долин не было бы ни единого шанса против этого живого воплощения Смерти. И даже у меня, Воя Прави, единственного, кого гора выбрала стать Воем, этого шанса не было бы. Если бы псы были нашими врагами...
Та, которую я ждал уже целый цикл, с тех пор как гора после шестнадцати дождей выпустила меня полностью подготовленным, была уже близко и пес пришел сообщить об этом. Я опустился на одно колено и сложил руки на груди так, чтобы зверь мог их видеть. Так мы и сидели. Пес и я.
Наконец она появилась. Спокойно и неторопливо пересекла открытое пространство, потрепала голову сидящего напротив животного и очутилась передо мной.
-- Здоров ли ты, Вой Прави? - тихо сказала она, хорошенько, на сколько это позволял тусклый свет костра, меня рассмотрев.
Та, которую я так долго ждал, оказалась совсем молодой. Гораздо моложе меня. Дождей тридцать пять видели ее глаза. Я смотрел на ее лицо, и утихшее было волнение, вновь охватило душу. Она была первым человеком с тех пор, как Сударыня Судьбы отвела меня к горе Прави. Вдвойне почетно и волнующе, что встречала снова Сударыня.
Я молча смотрел на ее прекрасное чистое лицо, на чуть выбивающиеся из под тяжелого капюшона непокорные светлые локоны, на блестящие отблесками первой луны глаза, на сурово поджатые губы. До тех пор, пока не сообразил, что именно молчание и есть повод для ее недовольства. Я попытался, было что-то сказать, но какой-то комок встал в горле мешая рождению слов. Я так давно не разговаривал с людьми.
-- Здравия и тебе, Сударыня Око, - прохрипел я, когда пауза стала неприлично длинной.
-- Этот огонь твой? - звонким девичьим голосом поинтересовалась она и, не дожидаясь ответа, пошла к костру. Ее пес не двинулся с места и даже не отвел взгляда до тех пор, пока я не решил последовать за Сударыней.
-- Ты запас много мха, - похвалила она. -- Его должно хватить до самого утра.
-- Я здесь... - забулькал, было, я в ответ и пришлось прокашляться, чтобы прочистить горло. -- Я здесь давно, Сударыня.
Девушка расстегнула застежки на верхнем, лесном плаще, широко раскинула его полы поверх кучи приготовленного для костра мха и грациозно села. Ее зверь тут же выбрал место за спиной хозяйки.
-- Гора хорошо тебя учила? - ловко скатывая очередной моток выгоревшей проволоки из огня, спросила она, но я понял, что ответ необязателен и промолчал.
-- Гора давно не выбирала среди людей Воев. Тебе сказали это? - снова заговорила Сударыня.
-- Да, - все еще стоя, признал я.
-- Садись, Вой, - догадалась она. -- Нам предстоит ждать до самого утра.
Я взглянул на вольготно раскинутые полы плаща, на жесткую колючую траву вокруг костра и на багровый язык ужасного зверя торчащий из-за спины девушки. Потом собрал лесную одежду в тугой сверток и, пристроив его у огня, уселся.
-- Там в головах, - вспомнил я про правду гостя, -- торбочка моя. Подкрепись, сударыня...
Глаз пса предостерегающе сверкнул из-за плеча хозяйки, стоило мне только взмахнуть рукой в направлении девушки. Она, не глядя, нежно притронулась к лобастой башке животного и, даже не поблагодарив, занялась поисками пищи.
-- Тебе следовало предусмотреть запас продуктов для тех людей, что должны прийти с горы, - строго выговорила она, обнаружив торбочку.
Я удивился. Сначала я удивился, и лишь потом вспомнил о правде.
-- Я виноват, Сударыня Око, - бесцветным голосом сказал я и уткнулся взглядом в огонь, тут же поймав себя на мысли о том, что уже совсем не рад явлению этой...
Я так и не придумал, как же ее назвать. Скуден язык людей. Так и гора Прави, обучая меня науке Воя, часто сетовала на отсутствие нужных слов. В таких случаях Правь овладевала снами и я видел события и поступки людей которым не находил названий.
Ее взгляд я прямо-таки почувствовал. Словно палкой, она вытолкнула меня из воспоминаний. Волосы на спине снова встали дыбом. Кроме Сударыни на меня взирали ока десятков пришедших с хозяйкой зверей, которые теперь расположились чуть в стороне, на краю поляны. Я не мог их видеть. Ни один муж нашего мира не может их видеть, коли они сами того не пожелают. Но я Вой Прави, и поэтому мог их чувствовать.
По ее лицу я понял, что она снова мной недовольна. По правде, я должен был бы сильно переживать, осознав это. Но вместо этого, пришлось подавить вспышку гнева в душе.
-- Я - Сударыня Око, - медленно и от этого зловеще произнесла она, сверкая глазами. -- За долгие времена в горе ты забыл Правду?!
-- Нет, моя сударыня, - выдавил я, не удержался и тяжело вздохнул. -- Я не забыл.
Девушка прищурила глаза и медленно кивнула.
-- Хорошо, - все еще недоверчиво согласилась она и добавила уже ни к кому не обращаясь:
-- Почему гора выбрала Воем мужа?
Я с трудом удержался от горького смеха. Мне очень, так сильно, что я готов был много чего отдать за это, захотелось, чтоб эта молоденькая Сударынька увидела хоть крохотную часть показанных горой картин. Например, ту, где идущий впереди муж вдруг разрывается на сотни маленьких кусочков и эти кровавые лохмотья медленно, не торопясь опускаться, кружат в нестерпимо голубом небе, роняя черно-красные капли...
-- Так от чего, Вой, ты не позаботился о пище для остальных? - надменно вопросила она, снова вырвав меня из мира снов горы.
-- Вой все принесут с собой, - уверенно ответил я, -- их так учила гора.
-- Я проверяла тебя, - поспешила загладить свою оплошность девушка.
-- Конечно, Сударыня Око, - согласился я. -- Позволь мне задать вопрос?
-- Почему к тебе пришла я? - вскинула брови девушка и улыбнулась, довольная тем, что, как ей казалось, предупредила мой вопрос. Только она ошиблась. Она меня не интересовала, я хотел узнать, как долго еще оставаться в бездействии.
-- Я обучена быть Сударыней Ловли. Совету показалось, что мы будем заняты примерно тем же.
Я фыркнул. Совсем тихо, но это все-таки услышали псы и насторожились.
-- Я хотел узнать, где и когда мне искать недруга, - как можно мягче спросил я. -- И... какой он?
-- Ко времени первого луча здесь должны оказаться те из людей, кого гора тоже выбрала в вой. Они же принесут с собой скорпии... - монотонно заговорила Сударыня быстро справившись со смущением. -- Совет считает, что недруг уже пришел, а ко времени света их будет много. И они... люди. Только не говорят на человеческом языке...
Я недоверчиво покачал головой.
-- Разве так бывает?
-- Ты сомневаешься? - вскричала она и, не дождавшись ответа, сникла:
-- Жрицы Града тоже сомневаются. Они не согласны с решением горы. Они говорят всем, что если придет недруг, Гурл-Хи снова примется за работу, а люди, откуда бы они ни пришли, недругами быть не могут... Тем более что гора признает некоторые заслуги пришельцев. Правь говорит, что недруги все-таки согласились... лишить жизни целое гнездо яйцерожденных.
-- Значит, слово все-таки есть! - неожиданно для самого себя и не понятно от чего обрадовался я. И пока гостья, вскинув от удивления брови, разглядывала мое смущенное лицо, я рассуждал.
"Раз у Сударынь слово, обозначающее то, что я должен буду сделать с недругом, уже есть, значит кому-то, когда-то очень давно уже приходилось это делать! - думал я. -- Но почему же тогда сама Правь - спящая в горе людская мудрость - не находила для меня обозначений картин, которые показывала? А ведь все знают, что "спящая в горе" старше всех в этом мире! Старше Гурл-Хи и самой первой Сударыни!"
Из раздумий меня вырвал тоненький, как журчание лесного ручейка после большого дождя, смех сидящей напротив девушки.
-- Ты что это, - задыхаясь и утирая чистые слезы, выговорила Сударыня Око, --пробуешь думать?!
Псы, живые воплощения Гурл-Хи, повернули к костру алые пасти, и мне вдруг представилось, что смеются и они.
-- Чур, мер, чур, зверь на зверя, чур от меня, - тихонько проговорил я себе под нос древнее заклинание отгоняющее Навь и, обхватив колени руками, постарался уснуть.
Ночь охватила своими мягкими лапами бескрайние моря и высокие горы, малые веси мужей и грады женщин. И никто из людей не смел нарушить бархатный плащ царицы, разукрашенный серебряными точками звезд. Только недруги, злобные чудовища, втыкали яркие иглы своих кораблей, опускаясь на прекрасное лицо нашего мира.
Кресло старшего пилота "Капитаньи" было гораздо более удобным, чем такое же седалище на "Палладине". Рубку управления крейсером оборудовали такими приборами и системами, о которых человек-медведь Борман мог только мечтать. О доброй половине установленных в рубке механизмов астронавигации навигатор суперкарго Гаргонас Атридис вообще понятия не имел. Про двигательную установку и пульты ее контроля я уж и не говорю.
Все это вполне естественно. Не могла же эта скотина, командор Бартоломео Эстер де Кастро, построить для себя звездолет из металлолома. Но вот кресла в рубке меня по настоящему удивили!
О чем думал конструктор этого чудесного корабля, устанавливая сюда сверх удобные, со встроенным массажем спины и шеи, с интеллектуальной геометрией, с системами быстрого сна, насесты? Погрузившись в это чудо современной технологии комфорта, из головы мгновенно вылетали все мысли о работе. Приходилось, чуть ли не усилием воли заставлять себя смотреть на бирюзовый шар галопроекции Антареса-II, хотя еще десять минут назад так и горел желанием наблюдать за процессом высадки последней части ревущей от восторга орды португальца. Вот-вот на проекции должна была появиться четвертая серебряная звездочка.
-- Спишь что ли? - озабоченно оглядывая рубку, поинтересовался здоровенный Борман. Ответ ему был нужен, как командору ползунки. -- Ты не знаешь, где на этой посудине найти униключ 91\8?
-- Ты его в рубке пришел искать? - хмыкнул я, прекрасно понимая, что именно привело его сюда.
-- Зачем тебе такой большой?
-- Да-а-а, там нужно отсоединить одну штуковину... - капитан неопределенно махнул куда-то в сторону, в то же время внимательно изучая систему крепления кофейного аппарата.
-- Так возьми ключ на "Палладине", - коварно предложил я. Борман взглянул на меня, как на слабоумного и пробасил: