- Ага, - хмыкнул я в ответ. - А проценты по кредиту?
Толстяк пожал плечами.
- Значит так, - твердо заявил я. - Мои потомки должны получить эти проценты. Я голосую за предоставление кредита, при условии...
Танкелевич принялся быстро набирать текст в компьютер.
- ...Если договор будет изменен. Через сто лет и один день после предоставления кредита, в случае его не возврата, проценты должны будут удваиваться ежедневно... Либо банку передаются все права на все межпланетные и межзвездные перелеты на сто лет. Либо до полного погашения кредита банк освобождается от всех налогов!
- О! - выдохнул управляющий, но продолжил оформлять документ. Потом я заверил текст подписью и снимком рисунка сетчатки глаза.
- Все? - устало спросил я, когда Игор закрыл свой чудо-ящик.
- Я еще должен передать предложения Совета касающиеся Вас лично, уважительно сказал управляющий и выразительно взглянул на юриста. Тот поспешно откланялся и скрылся за кустами.
- Совет имеет возможность оказать помощь в решении Ваших проблем некоторыми... другими способами...
- Хорошее начало, - поощрил я Игора. В душе шевельнулись новые надежды.
- Мы предлагаем либо.. помощь в Вашем переезде на одну из звездных земных колоний. Разумеется инкогнито... В этом случае, придется передать ваши акции в управление Совету.
- А другой вариант?
- Совет имеет возможность помочь в существенном продвижении по службе и... на срок действия вашего армейского контракта, препятствовать прекращению жизнедеятельности вашего организма.
- Это, каким, интересно, образом? - ехидно осведомился я.
- Именно таким, сеньор де Кастро, какой уже был однажды в отношении Вас применен.
Я выпил еще водки, поел икры, кивнул и на следующий же день отправился на юг Англии в офицерскую школу.
Танкелевич правильно меня понял. Едва увидел ворота офицерской школы, куда меня занесло, почувствовал себя настолько хорошо, что обида на это вонючее правительство отошла на второй план.
Офицерская школа находилась в небольшом английском городке Ху* и носила тоже название, что и город. Тихий, спокойный, старый городок с именем, переводившимся на интерлинк, как "кто?", до войны жил своей тихой провинциальной жизнью. Жители, в большинстве своем, ездили на работу в Большой Лондон, а в том особняке, где я "учился" на офицера, до войны был пансионат для старых дев.
Когда увидел надпись на полукруглой арке над воротами - "Пансионат "Последний салон"", сказал себе: "не верь ни одному человеку в этом дурдоме". Ибо, у наспех построенной будки контрольно-пропускного пункта, прямо в пыли, заботливо подвинутый в тень, храпел во все горло и пускал носом пузыри смертельно пьяный курсант.
Парень, с которым нам выпало вместе попасть в эту школу, растолкал пьяного, дабы задать ему всего один вопрос:
- Эй, сопляк. Как пройти к начальнику училища? Где он находится?
- В задницу! - уверенно заявил пьяный и тут же снова отрубился.
- Страшная тайна Ху, - засмеялся я. Парень, с которым мы вместе приехали, Арт Ронич, зашел в будку КПП и вскоре вернулся с полупустой емкостью виски и снятым со стены планом расположения зданий школы. Мне этот парень понравился.
- Тут без этого дела, - Ронич хлопнул ладонью по бутыли, - в плане не разобраться.
- Придется воспользоваться, - согласился я и решительно отхлебнул. Пойло оказалось совсем не плохим.
- О, уже начинаю соображать! - ткнув пальцем в план, пять минут спустя, заявил Ронич.
- Дай мне, - авторитетно воскликнул я, отбрасывая пустую бутылку.
Общими усилиями, спустя час и еще одну бутылку найденную в припаркованой у административного здания машине, мы наконец-то нашли нужную дверь. На табличке вверху была надпись: "полковник Иниску", а чуть ниже подписано от руки - "задница".
Мельком глянув на сияющую, будто это он автор надписи, рожу Ронича, я решительно постучал. Не услышав ответа, постучал еще.
- Задницы нет на месте, - предположил мой спутник. - Подождем?
- Придется, - вздохнул я.
Мы отошли к окну.
Я смотрел на замусоренный плац внизу и думал. Мне было как-то странно, непривычно хорошо. Словно я вернулся домой, в дом, где живут родители, где провел беззаботные годы детства. И лишь глупая, бестолковая суета радующейся возвращению родни немного раздражает... А я посматриваю на всех сверху вниз и снисходительно молчу.
Идиллию моей души испортил звук открывшейся двери кабинета начальника училища. Оттуда вышел совершенно трезвый, вытирающий кружевным платочком влажные губы человек в форме курсанта.
- Вы к Сержу? - глядя на нас и махнув рукой на дверь за спиной, томно выговорил он. - Не вздумайте строить ему глазки. Личики по расцарапаю!
Ронич издал какой-то булькающий звук и согнулся пополам. Через секунду из его широко раскрытого рта вырвалось лошадиное ржание.
- Пошел ты... противный, - наконец хрипло выговорил приятель и снова зашелся в припадке.
Я дал Арту время просмеяться и только потом постучал. Мне было не до смеха. Ощущение, словно я наконец-то дома безвозвратно ушло. Меня занесло в дыру наполненную алкашами, голубыми и еще Бог весть какими извращенцами. И от этих-то самых извращенцев можно было ждать чего угодно.
Из-за двери нам разрешили войти и мы не заставили себя ждать.
Полковник и помещение, в котором он, похоже, и жил, так сильно воняли гомосексуализмом, что тошно стало. Арт, который как-то сразу погрустнел, похоже чувствовал тоже самое. Поэтому сделали все возможное, чтобы не задерживаться в гнездышке многозвездного педика дольше, чем это было необходимо.
Закинув свои вещи в двухместную комнату, мы с Артом отправились искать столовую. И конечно же нашли по шуму голосов и стойкому запаху спиртного.
Пить уже не хотелось. Пьяные рожи раздражали. Еда оказалась поганой, как впрочем, всегда в армии. Настроение прыгало от плохого до очень плохого, размахивало топором и жаждало крови. Я поймал себя на мысли, что очень хочется кому-нибудь причинить боль. И в тоже время так и не смог разбудить в себе злость. И от этого стало жутко.
Сознание словно раздвоилось. В один и тот же миг во мне был я наблюдающий за всем творившимся в столовой бедламом и анализирующий бушевавшие чувства. Другой я томился от желания пустить паре придурков кровь.
- Не нравится мне это место... - недовольно протянул Ронич. Потом метко заехал пятерней в морду подползающему к нашему столику на четвереньках курсанту и добавил:
- И твоя рожа мне тоже не нравится.
Смертельно пьяный незнакомец с громким хрустом завалился на пол и тут же уснул.
- Есть предложения? - выискивая среди сотни пьяниц хотя бы пару наглых глаз, сквозь зубы поинтересовался я.
- Нет... Не нравятся мне эти рожи! - еще раз посетовал Арт.
Мы уже были готовы отправиться на поиски приключений в гущу оргии, как неприятности сами к нам пожаловали.
- Что-то мне ваши хари не кажутся знакомыми, - подозрительно щуря рыбьи глаза, заявил здоровый, словно бык мужик. Вспоминая о нем, у меня так и стоят перед глазами его большие лошадиные зубы, мясистый нос, узкий гладкий лоб и бритая налысо башка.
- Попробуй догадаться с одиннадцати раз, с чего бы это тебе так казалось. Одиннадцать - это пальцы двух рук, плюс еще один... Ты знаешь, что такое плюс?
- Ты... это! - недовольно потирая толстенную шею, замычал незнакомец. Нарываешься?
- Как ты догадался? - восторженно воскликнул Ронич и с выражением искреннего счастья на лице всадил пластиковую вилку в ляжку здоровяка.
Издалека наблюдавшие сцену знакомства собутыльники бугая, повскакивали с мест и, поддерживая друг друга, двинулись в нашу сторону. Наверное, они думали, что выглядят грозно. На самом же деле, это было просто смешно.
- Я знал, что мы здесь здорово повеселимся, - удовлетворенно уточнил я, пиная корчившегося на полу "парламентера".
- Сразу заметил, что ветеранов тут не уважают, - протягивая мне ладонь, кивнул Арт. - Воевал?
- Южный Алтай, - кивнул я, пожимая руку. - Пора поучить сосунков!
До этого случая я дрался всего пару - тройку раз, и то в далеком детстве. Знал кучу народа, кому нравилось это делать и которые никогда не отказывали себе в этом удовольствии. Я же не находил в энергичном обмене увесистыми тычками ни чего привлекательного. Всегда больше нравилось доказывать свою значимость другими, более гуманными методами. Но тут за воспитание взялся незабвенный сержант Ван Нитчен. Я своими собственными глазами видел результаты гуманизма, человечности, когда в напалмовом аду стонали деревья, а люди превращались в чудовищ, уничтожая все живое на своем пути.
Иллюзии, присущие свободному обществу, свалились с глаз в несвободе армии. Вместе с изменениями генного кода в мышцах, произошли изменения и в кодах моральных. Я больше не боялся причинить людям боль.
Я разломил керамическую тарелку пополам и взял в каждую руку по половине.
- Думаешь, вид крови их остановит? - махнул головой на вооружение Ронич. Сам он уже давно обзавелся увесистой ножкой от стола.
Что я думал в тот момент, Арту уже не суждено было узнать. Пьяная орда навалилась со всех сторон. Я резал осколками тарелки чьи-то лица. Пинал чьи-то животы. Уворачивался от чьих-то кулаков. Мне было весело. Я смеялся и пробовал петь. Арт время от времени подпевал.
В таких свалках очень важно - не дать уронить себя на пол. Бесчисленные и безымянные ноги немедленно растопчут, разомнут, раскатают косточки несчастного. Если все-таки случилось, и ты упал - дерись ногами или катись под защиту стола. Я сам видел, как опрокинутый навзничь Ронич несколько минут довольно успешно отпинывался от двоих или троих сосунков пока удача не повернулась к нему лицом и не выгадал секунду, чтоб подняться.
Ронич вообще дрался, как сто чертей. При малейшей опасности для моего здоровья, творил чудеса, подставлялся сам, но выручал. На самом деле в столовой против всего училища дралось трое - я, Ронич и Ронич...
Двое последних сосунков позорно сбежали. Мы с Артом замерли на минуту в напряженных позах, а потом сначала он и я следом облегченно засмеялись. Мы победили.
Время учебы в офицерской школе "Ху" - это, без преувеличения, самое лучшее время в моей жизни. Никогда, ни до, ни после, я так много не смеялся, не занимался сексом, не пил и не... Да, черт возьми, чего только там не делал.
После, так сказать, "знакомства" с большинством курсантов, мы с Артом получили карт-бланш на что угодно в стенах школы. А, имея погоны курсантов, получили иммунитет от полиции городка. О том, как мы с Роничем куралесили в кабаках, наверняка долго еще будут ходить легенды.
Лишь один единственный раз полный бардак, разгильдяйство, дурдом и распущенность школы "Ху" сослужило плохую службу.
В тот раз мы с Артом возвращались после очередной попойки в городке особенно поздно. Нельзя сказать, чтобы были очень уж пьяны или кулаки болели после драки. Случалось, конечно, и такое, но только не в тот раз.
Трезвый, и от этого "не в духе", курсант на КПП хмуро на нас посмотрел и пробурчал приветствие, звучавшее как пожелание смерти. К такому давно уже привыкли и не обращали на это внимание. Весело, хотя и немного устало, переговариваясь, сразу проследовали в свою комнату.
То, что насторожило Ронича, ускользнуло от моих глаз. Случилось это, конечно же, оттого, что Ронич ждал нечто подобное. А я вовсе нет. Считал себя неплохо устроившимся счастливчиком, вернувшимся за чужой счет с того света. В голову не могло придти, что кто-то может захотеть моего на тот свет возвращения. Но, слава Всевышнему, со мной уже был Ронич.
- Тихо, - шепнул одними губами приятель и для убедительности даже приложил палец к губам. Затем, довольно грубо, ухватил за локоть и оттянул к стене сбоку от двери. Сам же, присел на корточки, вынул из-за пазухи черный, зловещего вида пистолет и только тогда толкнул дверь.
И ничего не произошло. Гидропривод двери приглушенно шикнул, дверь распахнулась. Однако Ронич не торопился расслабляться. Подобно дикой, лесной кошке, или вернее коту, он просочился в темную комнату.
Минутой спустя там раздался выстрел, потом звук шагов нескольких человек и еще один выстрел.
К тому моменту, как в комнате зажегся свет, я уже сидел на полу у стены, ни жив, ни мертв от страха и лишь слабость в ногах удерживала от панического бегства.
- Заходи, Берти, - сказал Арт, и мне понадобилось еще несколько минут, чтобы понять, что все обошлось, а потом собрать остатки сил. Руки отчаянно дрожали, сердце колотилось, как у кролика. Я пытался, тупо пялясь на два трупа занявших почти все свободное пространство пола, уговорить себя, что вовсе не я был нужен им, что их цель - Ронич. Мое поведение удивляло меня самого. Я не сдавался страху даже в огненном пекле фронта. Брызги крови во время драки в столовой были мне милее водки, но тихая, глумливая смерть из-за угла ужасала до глубины души.
- Ты видел их когда-нибудь раньше? - обшаривая карманы в одежде мертвецов, спокойно и очень, очень заинтересованно спросил Ронич.
- Нет, - отстучал зубами я. - Не знал, что у тебя есть пистолет...
- На наше счастье, он у меня оказался, - хмыкнул Ронич. - Кто-то на тебя в большой обиде...
- Почему ты думаешь, что им нужен был я? - истерично хихикнул я. Впрочем, эти люди пришли к нам в комнату не для того, чтобы поговорить по душам. И это не требовало доказательств. Оба убийцы были вооружены. И они пришли за моей жизнью, что тоже не вызывало сомнений - обыскали лишь в мои вещи.
- Что будем говорить властям? - закончив обыск трупов, как бы мимоходом спросил Ронич. - Не очень-то и хочется объяснять, откуда у меня пушка...
- Что ты предлагаешь? - с любопытством разглядывая барахло из карманов убийц, поинтересовался я.
- Есть у меня ребята... здесь неподалеку. Они могут все устроить... за небольшую услугу.
- Деньги у меня есть, - не слишком решительно выдал я.
- Не думаю, что их заинтересуют деньги... Впрочем, вряд ли у тебя возникнут сложности с тем, чтобы их отблагодарить.
- Ну и хорошо, - облегченно вздохнул я. - Зови.
Ронич ушел, заперев за собой дверь. А я остался один в обществе двух мертвецов.
Их лица не были мне знакомы. Ни их одежда, ни вещи из карманов, ни оружие ничего не сказали о тех, кто послал этих людей. И это заставляло волноваться. Мог сходу назвать пару влиятельных организаций заинтересованных в моей смерти и имеющих возможность осуществить задуманное. Не говоря уж о том, что не слишком-то верил в искренность Совета директоров банка. А я еще вляпался в темное дело с ядерной атакой. Так и не смог решить, зачем же военная разведка позволила меня оживить, и почему Совет на это пошел. К тому времени, как Арт вернулся, я ни к какому выводу так и не пришел.
- Пойдем погуляем, - деловито позвал меня приятель. - Ребята управятся без нас.
Я послушно вышел. Ронич отвел в пустую сумеречную столовую, усадил за стол в самой середине и даже принес бутылку водки со стаканами.
- Куда они денут трупы? - вяло поинтересовался я, болтая в стакане бесцветную жидкость.
- Уберут... - отмахнулся Ронич. - В нашем бардаке, это не такая уж и проблема.
- Бардак... - задумчиво повторил я. - Им не составило большого труда проникнуть на территорию школы.
- Для профессионала не большой труд забраться и в более охраняемые места, - пожал плечами Арт.
- Профессионала? Например, для кого?
- Киллеры, агенты спецслужб, командос... хотя на командос эти не похожи!
- Кем же они могут быть?
- Киллерами... Тебе виднее!
- Или агентами?
- Врядли... Впрочем, я попробую разузнать, если хочешь.
- Очень хочу.
Наш разговор прервал человек одетый в точности так же, как и те два дохлика. Холодный пот собрался в лужи между лопатками, но Ронич даже не шелохнулся.
- Де Кастро? - хрипло и тихо спросил незнакомец. Дождавшись утвердительного кивка, продолжил:
- Любой человек, показавший вам такой знак, может рассчитывать на помощь? Ведь так!?
Я еще раз кивнул, и человек с повадками черной пантеры ушел. На столике передо мной остался лежать листок с нарисованной от руки трехсторонней свастикой.
- Что это значит? - устало, спросил я Арта.