Его пухлые щечки порозовели. Я потряс головой.
— Понятия не имею. Это вне моей компетенции. А вот на другой вопрос отвечу. Она оставила мне на хранение некий сверток в коричневой бумаге, не сказав, что в нем лежит. О покойниках дурно не говорят, однако у меня создалось впечатление, что сам сверток или его содержимое могло принадлежать одному из вас. Скажите, ни у кого из вас ничего не пропадало?
— Боже, какой стыд! — воскликнула Марта Кирк. — Обвинить бедную Хетти в воровстве!
— Марта, милая, он ее вовсе не обвиняет, — вмешался Феррис. — Он просто сужает круг подозреваемых. Это ведь излюбленное занятие всех сыщиков.
— Там не может быть книга? — спросил Рэймонд Делл. — Мой Монтень куда-то запропастился.
— Нет, размеры не те, — покачал головой я. — Шесть дюймов на три и два дюйма в толщину.
— А где сверток? полюбопытствовала Тамми Бакстер.
— В кармане моего пальто, — ответил я осматриваясь. — О, я его в гостиной оставил.
— О Господи! всплеснула изящными руками Марта Кирк. — Я, конечно, не сыщик, но я, желая узнать, что находится в свертке, уже сто раз бы его развернула. Принести его?
— Нет, мисс Кирк, благодарю вас. Мисс Эннис запретила мне это делать. Да, она мертва, но я по-прежнему не уверен, что сверток принадлежит ей. Если вы не хотите сказать, что он ваш.
— Я? — изумилась Марта Кирк. — Почему я? Он вовсе не мой.
— А вы, мисс Бакстер?
Тамми покачала головой из стороны в сторону.
— Нет.
— Мистер Делл?
— У меня все на месте, — прогромыхал он, дожевывая апельсин. — Если не считать моих утраченных иллюзий, амбиций и надежд. Но они, при всем желании, не уместились бы в описанный вами сверток.
— Мистер Феррис?
Феррис устремил на меня сонный взгляд.
— Что я могу вам ответить, если не знаю, что там внутри?
У вас ничего в последнее время не пропадало?
— Ничего. Даже иллюзии.
— Мистер Ханна?
Пол Ханна тоже покачал головой.
— Нет, похоже, мы тут ни при чем. А почему вы считаете, что сверток может принадлежать кому-то из нас? Это Хетти такое сказала?
— Нет, это только мое предположение, — ответил я. — Кстати, мистер Делл, хочу заодно ответить на ваши вчерашние обвинения в вынюхивании. Мне ведь ничего не стоило развернуть сверток, снять с его содержимого отпечатки пальцев, а потом прийти сюда и завладеть вашими отпечатками — снять их, скажем, с кофейных чашечек. А потом сравнить. Это называлось бы вынюхиванием. Я же вместо всего этого честно задаю вам вопросы. — Я отодвинул стул и встал. — А теперь прошу извинить за столь ранний приход и спасибо за кофе и помощь. Значит, говорите, второй этаж, мистер Феррис?
— Да, комната прямо напротив лестницы. Если найдете завещание не в нашу пользу, то сожгите его сразу.
— Непременно, — пообещал я и вышел.
Подниматься по лестнице я не спешил, тщательно пробуя ногой каждую ступеньку на тот случай, если обстоятельства потребуют бесшумно спуститься. Пятая ступенька громко скрипела с наружного края. На втором этаже было три двери, одна из которых была настежь открыта. Я решил, что это комната Рэймонда Делла, поскольку он сам сказал Стеббинсу, что его комната расположена прямо над кухней. Толкнув дверь напротив лестницы, я очутился в спальне Хетти.
Массивная ореховая кровать, внушительных размеров бюро со сдвигающейся крышкой, выцветший ковер с вытканными цветами и несколько стульев — вот и вся нехитрая обстановка. Все стены были густо улеплены фотографиями мужчин и женщин, глядя на которые любой догадался бы, что все это актеры.
Впрочем, делать там мне было нечего; с таким же успехом я мог сидеть дома. От гостиной меня отделял целый этаж, и вздумай кто из моих новых приятелей заскочить туда за добычей, я бы не смог ему или ей помешать. Мне оставалось только одно. Выйдя в коридор, я постоял и прислушался. Из кухни доносились голоса, перекрывал которые сочный бас Рэймонда Делл. Под его прикрытием я осторожно спустился, памятуя о предательской пятой ступеньке, и, убедившись, что в вестибюле нет ни души, тенью проскользнул в гостиную и прикрыл за собой дверь.
Укромных мест здесь было раз, два и обчелся: стенной шкаф (если таковой имелся), пианино и софа. За одной из двух дверей, возможно, и скрывался стенной шкаф, однако в замочную скважину я бы много не увидел, тем более что жалюзи были закрыты. Чтобы спрятаться за софой, ее пришлось бы передвинуть. Оставалось только пианино, в углу за которым я и затаился, скорчившись в три погибели. Конечно, обнаружь меня там злоумышленник — мне пришлось бы покраснеть, но зато и повод для разговора у нас с ним нашелся бы.
Итак, я сидел тихо как мышка, прислушиваясь и поглядывая на обе двери, — на тот случай, если вторая из них вела бы в кухню. Было так темно, что я с трудом различал стрелки своих наручных часов. А показывали они 9.42.
Растирая затекшие конечности, я уже начал было Думать, что просчитался и только зря извел столько писчей бумаги и тесемки, когда послышались негромкие шаги, и дверь стала открываться.
Глава 5
Незнакомец держался осторожно. Слух у меня прекрасный, но звука закрывающейся двери я не расслышал. Как, впрочем, и звука шагов. Однако бесшумно извлечь из пальто сверток, особенно если не знаешь, в каком именно кармане его искать, удалось бы не всякому. Услышав то, что хотел, я встал и произнес:
— Вы меня ищете?
Незнакомец оказался незнакомкой. Метнувшись к двери, она уже почти схватилась за ручку, но я оказался проворнее.
— Ах вы, мерзавец! — с чувством произнесла девушка.
В ответ я щелкнул выключателем — комната осветилась.
— Признаться, вы меня удивили, — сказал я. — В моем списке подозреваемых вы занимали последнюю строчку.
— Вы меня обманули, — произнесла в ответ Тамми Бакстер. — Вчера. Сказали, что Хетти к вам не приходила.
— Естественно, — пожал плечами я. — Судя по всему, у нее были причины никого в свои планы не посвящать.
— Ничего подобного! — вспыхнула Тамми. — Мне она сказала.
— Возможно. Хотя вы вполне могли и выследить ее.
— Как бы то ни было, сейчас вопрос в другом: почему вы пробрались сюда и выкрали сверток? — Я протянул руку. — Отдайте.
Тамми попятилась.
— Нет! Он не ваш. Он принадлежал Хетти. Именно поэтому я и решила забрать его. Вы не имеете права держать его у себя!
— А вы?
— У меня больше прав, чем у вас. Это дом Хетти!
Он должен оставаться здесь.
Я схватил ее за запястье, легонько подтолкнул, а свободной рукой выхватил сверток.
— Трус! прошипела Тамми, сверкая глазищами. — Будь я мужчиной…
— Да, например, Ноэлем Феррисом, — подсказал я. — Он так отвечает по телефону, что мне не терпится съездить ему по физиономии. Возможно, я мерзавец и трус, но я отнюдь не простофиля. Если вы считаете, что у вас есть права на этот сверток, почему вы не сказали об этом при всех? Трое мужчин смогли бы задержать меня в кухне, пока вы им завладеете. По крайней мере — могли бы попытаться. Вы же предпочли прокрасться сюда втихомолку. Повторяю: почему?
— Я женщина, — сказала она.
— Согласен. Даже спорить не стану. И?
— Я женщина, вот и все! — Она протянула ко мне руку, но прикасаться не стала. — Мне говорили, что вы знаток женской натуры.
— И?
— И я веду себя соответственно. Очень глупо было с моей стороны обзывать вас трусом и мерзавцем. Я прекрасно знаю, что вы умный и честный, и уж, безусловно, не трус. — Она снова протянула руку и на сей раз прикоснулась к моей руке. — Просто мне кажется, что я могу кое-что знать о содержимом этого свертка. Хетти мне и правда кое-что сказала. Не стала скрывать, например, что собирается отнести его Ниро Вулфу. Кстати, вы спрашиваете, почему я прокралась сюда и забрала сверток. А почему вы сами устроили здесь засаду? Сначала рассказали нам, что оставили сверток здесь, а потом вернулись и спрятались.
Она говорила слишком много. Я застал ее с поличным, а она пыталась заговорить мне зубы. Я решил ее проверить.