Не теряя времени, я вцепился в её розовый сосок, пробуя на вкус её кожу. Она приподняла бёдра, и влажный жар соприкоснулся с моим членом. Моё тело дёрнулось и отстранилось, чтобы посмотреть на неё снизу-вверх. Я мог только представить, как выглядели мои глаза. Широко раскрытые, безумные, нервные, возбуждённые, испуганные.
— Без трусиков?
Оклин пожала плечами, и уголок её рта приподнялся в полуулыбке. С трудом сглотнув, я уставился на неё, её рука зарылась в мои волосы и притянула меня к своим губам. Она кусала, лизала и посасывала, возвращая меня в нужное настоящее. Я обхватил её тёплую грудь ладонью и проглотил её стон, когда ущипнул за сосок. Я сделал это снова, и её бёдра дёрнулись вверх, принося влажный жар прямо к головке моего члена.
Мир застыл, казалось, что на несколько дней, пока я пытался разобраться в эмоциях, переполнявших меня. Но затем её язык скользнул по моему подбородку, за которым последовал укус, и я застонал, мои бёдра снова подались вперёд по собственной воле, проскальзывая ещё на дюйм внутрь Оклин.
Моя грудь вздымалась от смеси паники и желания. Она схватила меня за лицо и запрокинула мою голову назад, пока я не уставился на неё. Она, казалось, нервничала так же, как и я. Её взгляд скользил по моему лицу, её язык облизал пересохшие губы, её дыхание становилось таким же быстрым, как и моё.
— Посмотри на меня, — выдохнула Оклин, командуя, а затем приподняла бёдра, позволяя мне скользнуть ещё немного. — Всё в порядке, Кэллум. Это всего лишь я. Не отводи от меня взгляд.
Используя её глаза в качестве фокуса, мерцающие свечи по всей комнате освещали её прекрасное лицо, я полностью вошёл в неё. Затем я отодвинулся назад, пока в тёплых, влажных складочках её киски не осталась только головка моего члена, и снова вошёл внутрь. И снова. И снова.
Она ни разу не отвела взгляда. Даже когда наклонилась, чтобы поцеловать меня, её глаза не отрывались от моих. Её влажное тепло окутало меня, приветствовало меня, подарило мне самый сладкий подарок. Эмоции сдавили мою грудь, затрудняя дыхание. Желание вспыхнуло во всём моём теле, заставляя меня чувствовать себя более живым, более совершенным, чем когда-либо прежде.
— Всё хорошо. Это всего лишь я. Всё в порядке, — снова и снова её голос направлял меня. Её отчаянный шёпот переходил в стоны, когда мои бёдра набирали темп.
— Оклин, — я произнёс её имя как молитву, как будто она была моей меккой, и я, наконец, нашёл туда дорогу. Я притянул её к себе, её грудь оказалась на одном уровне с моей. Её бёдра плотно обхватили мои бёдра, её руки всё ещё сжимали мои щёки. — Ты такая чертовски тугая. Такая влажная, — я закрыл глаза от толчка, чувствуя, как каждый дюйм её тела крепко сжимается вокруг меня. — Боже, в тебе так хорошо.
— Не останавливайся, — взмолилась она.
— Ни за что на свете.
Я даже не думал об этом. Мой разум был слишком сосредоточен на влажном скольжении её сердцевины вокруг моего члена. На том, как она сжимала и доила меня. На огне, который она зажгла в основании моего позвоночника, и удовольствие, которое я почувствовал во всём теле. Удовольствие выбора. Я выбрал быть внутри неё. Я выбрал чувствовать это удовольствие. Я контролировал это.
У меня был контроль, и никто не отнимал его у меня.
— Оклин, — повторил я. У меня почти перехватило горло, и огонь обжёг мои глаза, в то же время пробежав по позвоночнику. Я растворился в ней, растворился в этом моменте, в волшебстве всего этого.
— Пожалуйста, пожалуйста, — кричала она мне в губы, каждый раз отчаяннее предыдущего, пока всё её тело не напряглось, глаза не закрылись, а губы не приоткрылись. Она прижалась ко мне и застонала во время своего оргазма.
— Ты такая красивая, когда кончаешь.
Я ущипнул её за сосок, полностью восхищаясь ею в этот момент. Никогда я не чувствовал себя достаточным мужчиной, как тогда, когда наблюдал, как она вспыхивает от интенсивности её оргазма.
И это разожгло мой собственный, я уткнулся головой ей в грудь, зажмурив глаза и трахая её ещё быстрее. Полностью потерявшись в удовольствии, которое пронзало меня.
— Да, Кэллум. Трахай меня, — подбадривала она, принимая каждый мой толчок.
Моё тело покрылось гусиной кожицей, когда мои бёдра дёрнулись, а яйца напряглись. Я застонал ей в шею, прижимая её к себе, пока изливал себя в неё.
Когда моё дыхание пришло в норму, я, наконец, начал чувствовать, как её руки пробегают по моим волосам, её мягкие поцелуи в висок и тихие рыдания, сотрясающие моё тело.
— Ш-ш-ш. Ш-ш-ш. Кэллум. Всё в порядке.
Я должен был смутиться. Всё еще погружённый в неё, приходя в себя после оргазма, я плакал ей в шею. Но это же была Оклин, и она дала мне то, чего я никогда не думал, что смогу когда-нибудь получить. Комфорт, принятие, терпение, удовольствие.