Все, о чем я думаю, это сообщить ей, что я здесь. Но если она спросит, почему я наблюдаю за ней, что тогда? Я не могу назвать ей свою истинную мотивацию. Тогда игра была бы окончена.
Как только очки подсчитаны, веселье окончено.
Карина поднимает взгляд на камеру у себя на кухне, и я наклоняюсь к экрану, проводя пальцами по ее лицу.
Она знает, что находится в поле моего зрения, но не понимает всей серьезности того, что я прикован к ней.
Карина Эдер проводит тонкую грань между добычей и трофеем. Потому что, как только она попадет в мои руки, я должен решить, кем она станет для меня.
Жаль, что у нее нет выбора в этом вопросе.
Она слегка похрапывает, вокруг нее расположились кошки. Мне не пришлось ничего убирать в доме. Похоже, Карина уловила мой распорядок дня и делает это сама.
Должен сказать, меня раздражало, что мне нечего было для нее сделать, но так бывает, когда тебя обнаруживают.
Тигра переворачивается и выгибает спину, умоляя меня погладить его, пока он молотит лапами воздух. Я вздыхаю, наклоняюсь и слегка треплю шерсть у него на животе. Соседский мальчик снабдил каналы камеры звуком, что позволило мне лучше понять жизнь Карины. Теперь я знаю имена всех маленьких комочков шерсти.
Карина двигается, и я отступаю в тень, наблюдая, как она встает с кровати и направляется в ванную. Я никогда раньше не видел, как она просыпается, но в последние несколько дней я приходил намного позже, желая убедиться, что она не сидит где-нибудь и не ждет, чтобы поймать меня.
Когда она выходит из ванной, я обвожу взглядом комнату. Я смотрел в окно на ветку, тень которой играла на полу внизу. Это была ошибка, которая стоила мне всего.
Карина направляется к шкафу, натыкаясь прямо на мою грудь. Тени скрывали меня. Если бы только она вернулась в постель.
Если бы только.
— Не кричи, малышка, — говорю я ей, прикрывая рот рукой. Мой голос становится более хриплым, потому что я не разговаривал с Тревором с начала дня в кафе. Ее губы на моей ладони нервируют. Моя кровь нагревается и бурлит в венах с бешеной скоростью.
У нее перехватывает дыхание, и аромат лимонной вербены достигает моего носа, наполняя меня ощущением ее присутствия.
— Как? — выдыхает она, когда я медленно опускаю руку, ненавидя разрывать физический контакт.
— Как я сюда попал? Малышка, ты никогда не будешь в безопасности от меня. — Я протягиваю руку, обхватываю ее за горло и запрокидываю ее лицо назад, выводя ее из тени в лунный свет, который танцует по комнате.
Ее глаза расширены. Это единственное, на чем я могу сосредоточиться.
— Что тебя так взволновало, малышка?
Она качает головой. — Я не...
— Никакой лжи! — Кричу я. Я чувствую, как она вздрагивает под моими объятиями. — Терпеть не могу лжецов, — шепчу я.
— Я не знаю, почему я взволнована, — признается она, встречаясь со мной взглядом.
Я ухмыляюсь. — Да. Ты балансируешь на краю.
— Край? — шепчет она.
— Граница между жизнью и смертью. Ты меня не знаешь. Ты понятия не имеешь, на что я способен. — Я кладу руку ей на горло, и она сглатывает, это движение возбуждает меня.
Тыльная сторона ее ног касается края кровати, дальше она не может двигаться. Здесь она полностью моя, с ней можно играть.
— Почему ты сердишься на меня? — спрашивает она, и слеза скатывается по ее лицу. Я наклоняюсь вперед, захватывая её языком и слизывая оставленный след, наслаждаясь соленым привкусом того, что я делаю с ней.
— Я не сержусь на тебя. Если уж на то пошло, я чертовски одержим тобой. Я живу ради тебя, Карина, — шепчу я ей на ухо, покусывая его внешнюю оболочку, заставляя ее вскрикнуть.
— Почему? Я никто, чтобы быть...
Я крепче сжимаю ее горло и заставляю замолчать ее рот.
— Я говорил никакой гребаной лжи! - Гнев подчеркивает каждое слово, когда я пристально смотрю на нее. Она кивает в мою руку.
Она молчит, пристально глядя на меня, ожидая, когда я решу, что с ней делать.
Умная девочка.
Но что я хочу с ней сделать? С одной стороны, прикосновение ее кожи к моей сводит меня с ума, но выражение ее глаз говорит мне, что с ней и раньше обращались жестоко. И это заставляет меня остановиться, воздерживаясь от того, чтобы заходить с ней слишком далеко.
Почему тебя это волнует?
— Я, черт возьми, не знаю!
Я ненавижу спорить сам с собой, но то, как моя жертва смотрит на меня, говорит мне, что если я начну внешне спорить сам с собой, она определенно будет встревожена.
— Почему ты одержим мной? — спрашивает она, стараясь сохранять ровный тон и не отрывая от меня взгляда. Я предполагаю, что она делает это, чтобы дать мне понять, что не боится, но она забывает, что я все еще держу ее за пульсирующую точку.
— А кто бы не испугался? - Я протягиваю руку и обхватываю ее лицо другой рукой, проводя по нежной коже, о чем думал тысячу раз прежде. Черт, я не знаю, сколько полосок на экране моего Mac там, где я пытался прикоснуться к ней. Хотел быть к ней ближе.
У нее перехватывает дыхание. Она наклоняется внутрь.
— Тебя это привлекает, малышка?
Кажется, что она собирается снова солгать мне, но она кивает, признавая свою правду в темноте, пока я держу ее в заложниках своим прикосновением.
Я ухмыляюсь.
— Ну и что нам делать с этой информацией, а?
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Эмери
T
еперь дни стали длиннее. Я живу ради перерывов, когда вижу Карину. Сегодняшний день будет чертовски неудачным, потому что я не смогу пробраться на ее этаж и притвориться, что нужно выполнить какую-то обыденную задачу. Нет, сегодня я еду в Рочестер.
Коннер пытался отговорить меня от этого, особенно потому, что всем, кажется, не нравится, когда я уезжаю без водителя, но я полон решимости выяснить, что, черт возьми, известно Карине. Кроме того, я хочу узнать о ней побольше. Из какой части города она? Как далеко мы жили друг от друга?
Помогает то, что у меня назначена встреча с директором средней школы Рочестера. Став благотворителем школьной футбольной программы, которого они ищут, вы привлечете аудиторию.
Когда я заезжаю на парковку, то вижу большую синюю букву "Р", наклеенную на фасад школы. Я проезжаю массивную петлю впереди, паркуюсь на повороте рядом с дверями, прежде чем испустить громкий вздох раздражения, смешанный с нетерпением. Странное сочетание. Раздражение вызвано тем, что я вернулся сюда, хотя поклялся никогда больше не появляться в этом городе. Больше из-за себя, потому что я не знал, что воспоминания сделают со мной. Что произойдет с моей психикой, если я окажусь так близко к эпицентру событий?