Ее нужно сдерживать. Я буду держать ее под каблуком. Она может работать здесь из дома и извлекать выгоду из своей занятости, но ее нужно держать в узде. Она не станет причиной падения компании.
Я киваю своим внутренним мыслям, когда складывается план. Я чувствовал себя настолько неуправляемым, настолько оторванным от своей реальности. Наличие плана проясняет ситуацию и помогает мне немного успокоиться. Если она заговорит, она будет разорена вместе с этой компанией. Так что будем надеяться, что у мисс Карины Эдер хватит здравого смысла держать свой хорошенький ротик на замке.
Мой телефон жужжит, и это Коннер.
Дело сделано.
Напряжение покидает мои плечи, когда я открываю компьютер, позволяя своему разуму сосредоточиться на работе, а не на том, что происходит внутри меня.
Шаг за шагом, Эм. Шаг за шагом.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Карина
К
огда я ухожу из "Станнер Энтерпрайзиз", я оглядываюсь назад только один раз с хмурым выражением лица. Да, я хотела эту работу. Мне нужны были деньги. Но кроме того, шанс сблизиться с Эмери Станнером, причиной существования моих ночных кошмаров, был моей единственной мотивацией для подачи заявления. Коннер объяснил, почему меня переводят на работу из дома, но я могу только надеяться, что Эмери не понял, кто я такая. Если так, то мои планы пошли насмарку.
Как только я увидела его в газетах в качестве нового генерального директора компании его отца, в моей голове промчался план, как я могла бы сблизиться с ним, чтобы отомстить. В течение многих лет после того, что случилось, я была в полной заднице. Мне пришлось справляться с этим совершенно самостоятельно. Я чуть не умерла той ночью, и у меня есть шрамы, подтверждающие это. Теперь я буду дома, а это значит, что стану добычей внимания другого безумца.
Я до сих пор не знаю, кто, черт возьми, мой преследователь и почему он думает, что я принадлежу ему. Все, что я знаю, это то, что, что бы Эмери со мной ни сделал, после меня осталась непроглядная тьма. Каждый раз, когда сумасшедший маньяк, врывающийся в мой дом, прикасается ко мне, я возвращаюсь к жизни, как ожившая певчая птичка, которая упала и на мгновение потеряла дыхание.
Когда я заезжаю на свою подъездную дорожку, я вижу Райкера, тренирующегося в своем гараже. Моя грудь сжимается, а желудок делает сальто. Я думала, мужчина сказал, что причинил ему боль, но он выглядит нормально. Я хлопаю дверцей машины, беззаботно перебегаю улицу и бросаюсь в его объятия, как сумасшедшая.
— Эй, что случилось? — спрашивает он, отстраняя меня от себя и заглядывая в глаза.
— Я думала, он причинит тебе боль, — всхлипываю я. Эта жизнь, которую я веду, стала для меня невыносимой. Я чувствую себя перевозбужденной до максимальной степени, и мне хочется спрятаться в своей комнате и расслабиться на неделю. Что, я думаю, теперь, когда мне не нужно идти в офис, у меня есть на это время.
— Кто? Кто, по-твоему, причинил мне боль? — Спрашивает Райкер, заправляя мне за уши выбившиеся волосы. Я ехал сюда с включенным радио и шелестящим в окнах ветром, который заглушал шум в моей голове.
— Человек, который вломился в дом с ножом. Он вошел, когда мы спали. Он увидел нас. На следующий день он вернулся. Он был весь в крови и сказал, что это моя вина. Он сказал, что на моих руках была твоя кровь, — выпаливаю я, не переводя дыхания, и я уверена, что это звучит как сумасшедший. Преследователь сказал, что не причинил Райкеру вреда ‘пока", но я была так уверена, что он лжет.
Вот тогда-то я и вижу это. Его грудь сжимается, глаза бегают по сторонам, пока он пытается придумать, что сказать, и он отступает, скрещивая руки в защитном жесте. То, как мой мозг обрабатывает информацию, я замечаю каждую тонкость, и его легкие движения говорят мне об одном: он мне не верит.
— Карина, — уговаривает он, садясь на скамейку для поднятия тяжестей.
— Ты мне не веришь. — Я качаю головой и прикусываю язык, чтобы не сказать ничего обидного. Он все равно великий человек, даже если он тупой засранец.
Сожаление давит на меня, когда я иду обратно по его дорожке, направляясь к своему дому. Я позволяю ему прикасаться ко мне. Я никогда не позволяю мужчинам прикасаться ко мне. С 6 ноября 2006 года ни один мужчина не подходил ко мне близко, и я не позволяла этому мудаку первого необузданного прикосновения.
Я дала ему то, в чем отказывала другим годами. Я так чертовски зла, что даже не могу мыслить здраво.
— Карина, подожди, — зовет Райкер, бегом догоняя меня. Он хватает меня за руку и кружит.
— Не прикасайся ко мне! — Кричу я, пятясь от него.
Он смотрит на меня в замешательстве. Я знаю, что он видит. Он видит, как мои шрамы всплывают на поверхность, прежде чем я опускаю их обратно, привязывая якорем, чтобы они оставались на месте.
— Прости, я не хотел причинить тебе вреда. Я хотел извиниться. Дело не в том, что я тебе не верю, просто ни на одной из записей нет мужчины в твоем доме, Карина. Хотя я несколько раз видел, как ты разговаривала сама с собой на камеру.
У меня отвисает челюсть, как у рыбы, вытащенной из воды. — Что? — Я произношу одними губами, медленно обдумывая его слова.
Тебе никогда не удастся спрятаться от меня, малышка.
Его слова повторяются в моей голове, пока я борюсь с притяжением, стоящим за ними. Он каким-то образом удалил себя из видеозаписи.
— Я знаю нескольких людей, которые могли бы помочь. То есть, если ты хочешь чтобы я свел вас с ними. Когда ты будешь готова, конечно.
Райкер трогает меня за руку, и я отстраняюсь от него, на моем лице застыла обида.
— Ты думаешь, я сумасшедшая? Ты детектив, ты видел худшее в человечестве. Ты видел, на что способны эти преступники, чтобы спрятаться, и все же считаешь меня сумасшедшей?
Он морщится, как будто я ранила его. — Мне не нравится использовать этот термин. Я думаю, ты имеешь дело с чем-то глубоким, и это проявляется в галлюцинациях. Человеческий разум огромен и его крайне неправильно понимают. Он лечит по-разному. Но я хочу помочь. Я забочусь о тебе, — говорит он.
Его слова, как лед, скользят по моему позвоночнику, оставляя после себя неприятное, болезненное ощущение. Мой желудок скручивает, и рвота подступает к горлу. Я борюсь с этим.
Протягивая руку, я говорю: — Дай мне свой телефон.
Он поднимает бровь, когда его взгляд перемещается на табурет рядом со мной, где он лежит. Я хватаю ее, открываю и удаляю запись с камеры его телефона. Когда я вернусь домой, я сменю пароль к своей системе, и он больше не сможет шпионить за мной.