Ее слова обжигают меня, член мгновенно напрягается напротив нее, когда образы проносятся в моей голове, как гребаный фейерверк в канун Нового года.
— Детка, я бы убил тысячи людей ради тебя. Я бы прошел сквозь огонь, покрытый кровью каждого человека, которого ты велела мне убить, пока ты не почувствуешь покой, — признаю я, мы оба знаем, что каждое слово — не что иное, как грубая правда.
— Значит после того, как мы узнаем правду, они заплатят.
— Ммм, это моя девочка. Потрать столько времени, сколько тебе нужно, я буду в тени, хм?
Она кивает, наклоняется и легонько целует меня.
— Мой темный страж, — бормочет она.
-Хммм?
— Мой теневой страж.
Моя грудь наполняется, когда я целую ее. Нет слов. Нет слов, которые я могу сказать моей разбитой девушке. Все, что я могу сделать, это держать осколки, пока она по крупицам восстанавливает себя, и надеяться, что в конце концов она останется в тени вместе со мной.
Потому что, черт возьми, она хорошо смотрится в темноте.
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
Эмери
— д
а, он умер, чувак, — наконец говорит Коннер, оттаскивая Уэса от своего друга.
Слезы катятся по лицу Уэса, он тяжело дышит. Мой разум не может осознать происходящее. Сначала девушка, рядом с которой я проснулся, а теперь это? Оглядываясь, я замечаю другую девушку, все еще лежащую на диване, каким-то образом проспавшую всю эту суматоху.
— Мы должны забрать ее отсюда. Она не должна прийти в себя после всего этого, — говорю я рассеянно.
— Хорошая идея, — говорит Коннер, вставая и задумчиво дергая себя за волосы, прежде чем встать и повернуться к ней. — Помоги мне увести ее отсюда. Мы позвоним твоему отцу, как только выйдем на улицу.
Я киваю, благодарный за то, что у меня есть чем заняться, и подхожу к девушке. Коннер пытается приподнять ее верхнюю часть тела, но она наваливается на него, и он вскрикивает и отскакивает назад, роняя ее обратно на диван.
— Что? Что случилось? - Я кричу, хотя и знаю, что случилось. Она ушла, умерла во сне, вероятно, от тех же лекарств, что принял Деклан.
— Какого хрена, чувак? Какого хрена?! - Кричит Коннер, расхаживая взад-вперед и глядя себе под ноги.
— Наркотики...это должно быть связано...или... — Говорит Уэс, раскачиваясь взад-вперед и до боли дергая себя за волосы, как будто хочет заземлиться.
Коннер достает телефон из кармана, качая головой, как будто полностью смиряясь с тем, что должно произойти дальше.
— Что ты делаешь? — Спрашиваю я, подходя к нему слева, когда его большой палец нависает над последней кнопкой на сенсорной панели телефона, чтобы набрать "скорую". Вместо того чтобы нажать на кнопку, он отступает и нажимает на контакт моего отца, который сохранен в журнале его недавних звонков.
— Какого черта, чувак? Вызывай полицию! Им нужна помощь! - Я пытаюсь выхватить у него телефон, но он поворачивается, высвобождается из моих объятий и направляется к входной двери.
— Мистер Станнер? Нам нужна помощь... Дверь прерывает остаток его разговора, и я присаживаюсь на корточки рядом с Уэсом, который по спирали погружается в темную бездну эмоций.
— Моя жизнь кончена, — рыдает он.
— Нет, это не так. Ты этого не делал. — Я пытаюсь утешить его, но могу сказать, что он давно забыл об этом. Черт возьми, мы все такие. Я до сих пор даже не знаю, что, черт возьми, произошло между мной и девушкой в ванной. Я не знаю, как я потерял сознание и почему она была такой избитой.
Мои внутренности скручиваются и сжимаются, желчь подступает к горлу, как ночной кошмар, отказывающийся умирать.
— Я должен был поступить в Стэнфорд. Это испортит всю мою жизнь. Ты не понимаешь. Конечно, ты не понимаешь. Ты Станнер. С тобой все будет в порядке. Папочка заплатит за твой выход из этого, — говорит Уэс, вставая и ударяя кулаком в стену, его кулак проходит сквозь гипсокартон и проходит между двумя шпильками.
По какой-то причине я не могу перестать смотреть на свежую дыру в стене, задаваясь вопросом, не является ли это предзнаменованием того, что должно произойти. Что бы я ни натворил, я не подпущу к себе ни своего отца, ни его гребаных адвокатов. Если я так поступил с ней, я сдаюсь полиции. Я не смогу жить дальше, как будто этого не было.
Ночь превратилась из безобидной забавы в гребаную бурю неприятностей. Два человека мертвы, черт возьми, и то, как Коннер вытащил меня из ванной, заставляет меня сомневаться, что это число не увеличится.
Эта мысль выбивает меня из колеи. Выглянув в окно, я вижу Коннера, расхаживающего по крыльцу, все еще разговаривающего по телефону. Уэс перешел в другую комнату, не в силах смотреть на своего друга, лежащего на полу с пеной, стекающей с его губ.
Медленно двигаясь, я возвращаюсь в ванную, прикрывая рот рукой, пока воспринимаю всю сцену с полупрозрачным сознанием.
Она так же прекрасна, как и в те мгновения, когда наркотики полностью завладели мной, но теперь она отмечена. Покрыта синяками и порезами, кровь течет из множества точек на ее теле. Я уверен, что все это было результатом борьбы. Той, которую я не помню.
В моем сознании мелькает воспоминание о том, как я бью ее по лицу, и из меня вырывается рыдание.
— Что, черт возьми, я наделал?
Я знаю, что никогда не оправлюсь от этого.
Неуверенно я опускаюсь на колени, протягиваю руку и убираю волосы с ее лица, открывая еще больше кровопролития, моя грудь рыдает от того вреда, который я причинил. Я никогда не знал, что внутри меня живет темный демон, способный на такое. Даже сейчас, столкнувшись с тем, что я натворил, я не могу осознать, как я это сделал. Я.
‘ Этого не может быть на самом деле. Этого не может быть.
— Мне так жаль. Я не — мне очень, очень жаль, — всхлипываю я, роняя голову в знак поражения, когда мои слезы стекают с подбородка и падают на нее. Ее грудь поднимается и опускается, говоря мне, что она жива. Это уже кое-что, но этого недостаточно. Этого, черт возьми, недостаточно!
Ни один человек не заслуживает того, что я сделал. Я гребаный монстр.