— Ты была великолепна, как я и говорил. С тобой все будет в порядке. Но сейчас ты не в порядке, не так ли? — спрашивает он, проводя большим пальцем по моему открытому рту, когда стон вырывается из его грубой плоти.
Я качаю головой. — Нет. Это не так.
Он кивает. — Но ты будешь, не так ли, маленький феникс?
Он наклоняется вперед, его дыхание обдает мои губы, вызывая на поверхность порочную сторону меня, как кровь в воде вызывает акулу. Мои глаза закрываются. — Я буду.
— Это верно, — шепчет он, его губы на волосок от соприкосновения с моими.
Мое дыхание в лучшем случае прерывистое, и я не могу думать ни о чем другом, кроме него. О его обжигающем поцелуе. О том, как его тело движется внутри моего.
— Зачем ты это делаешь? — Спрашиваю я.
— Потому что ты моя, Карина. И я защищаю то, что принадлежит мне. Тогда меня там не было, но сейчас я здесь, и он, черт возьми, заплатит.
При его признании у меня вырывается всхлип, его слова ломают мою решимость, слезы бегут из моих глаз и предательски скатываются по щекам.
— Эта плоть никогда не узнает другого синяка. Ты больше никогда не будешь сломлена. Не до тех пор, пока я дышу. — Его слова проникают в мои уши, пробуждая каждый нерв в моем теле, когда они проходят через мой мозг.
— Где ты был? Ты был нужен мне так долго, — всхлипываю я, открывая глаза, чтобы увидеть боль, проскальзывающую в его глазах, как тени, в которых он любит прятаться.
— Блуждаю по-пустому, унылому миру в поисках тебя. Я всегда чувствовал, что цель моей жизни была за пределами следующей работы, за следующим углом... — Он умолкает, ему не хватает слов.
Я улыбаюсь, вытирая слезы с лица. — А потом я пролила на тебя кофе, и ты сказал, что вот оно? — Спрашиваю я, из меня вырывается смех.
Он тепло улыбается, и это первый раз, когда я вижу, как что-то преодолевает опасность, которая таится на поверхности его лица. И это прекрасно. — Совершенно, верно.
— Я знаю, ты сказала, что тебе нужно время, — говорит он, вздыхая и присаживаясь на корточки, чтобы изменить момент. — Но я не знаю, смогу ли я вернуться в тень, Карина. Если ты этого хочешь, я, конечно, сделаю, как ты просишь. Я не знаю почему, но я это сделаю. - Я не скоро забуду его ухмылку. Она наполнена его неохотным признанием того, какую власть я имею над ним, и я знаю, что он дал мне ее только по этой причине. Похоже, его миссия состоит в том, чтобы вернуть мне что-то обратно.
— Слишком много всего произошло сегодня вечером, Гейдж. Я больше не могу думать. - Отбрасывая полотенце, обнажаясь перед ним, я заползаю на кровать и ныряю под одеяло. — Останешься со мной?
Он стоит, размышляя. Я уверена, что для него странно думать о том, чтобы быть в постели и хоть раз не постоять над ней.
— Можешь понюхать мои трусики, если хочешь, — поддразниваю я, указывая на корзину.
Его челюсть сжимается, когда он пытается сдержать улыбку.
— Вот как это бывает, хм? Тебе уже настолько комфортно от того, что я тебя преследую, что ты можешь шутить?
Я качаю головой.
— Не знаю, смирюсь ли я когда-нибудь с мыслью, что ты стоял над моей кроватью. Хотя... — Я замолкаю, потирая пальцем губы и обдумывая, как сказать то, что я хочу сказать.
Он скидывает ботинки, скользит на кровать и ложится рядом со мной поверх одеяла. — Что? Расскажи мне.
— С тобой я чувствую себя в безопасности. Знать, что это ты стоял надо мной, пока я крепко спала, не так уж плохо, — признаю я, наблюдая, как по его лицу проходит шок.
— О да? — спрашивает он.
Я медленно киваю.
— Ну, это чертовски странно, я отдаю тебе должное. Но я думаю, ты, вероятно, уже знаешь это. Но тот факт, что я была в безопасности от таких людей, как Эмери, потому что ты оберегал меня, — это то, чего, я не думаю, что испытывала раньше, даже неосознанно.
— Я всегда буду оберегать тебя, малышка. Даже если ты отправишь меня обратно в тень.
Он притягивает меня к себе, глубоко вдыхая запах моих волос.
— Ты уверен, что не хочешь понюхать мои трусики? - Я дразню его, и он проскальзывает рукой под одеяло, крепко сжимая мою киску в своей руке.
— Если я захочу что-нибудь понюхать, я уткнусь лицом прямо сюда, — рычит он мне в ухо, и я не могу побороть желание выгнуться ему навстречу. Стон срывается с моих губ.
Мое тело уже болит от адреналина, секса и возбуждения, которые я использовала на нас обоих. Но одно его прикосновение, и я снова оживаю, на грани того, чтобы умолять его сделать то, чем он угрожает. Мысль о том, что он уткнется лицом в мой центр, уже согревает мое тело.
— Тебе бы этого хотелось, правда, малышка? Чтобы твой преследователь лизал эту жадную киску, пока ты не кончишь ему на лицо? - он насмехается, покусывая линию моего подбородка, и я не знаю, кто я. Я раздвигаю ноги, позволяя его прикосновениям проникнуть в мои складки.
— Да! Пожалуйста, — хнычу я.
Его мрачный смешок только усиливает предвкушение того, что он сделает дальше.
— Что ж, очень жаль, я думаю, тебе нужно отдохнуть. У тебя была отличная ночь, не так ли?
Проводя рукой по моему клитору, он проводит по моей влажности вверх по животу, моя киска пульсирует и почти дрожит от потери его прикосновений.
— Я думала, ты здесь из-за меня и всех моих потребностей? — Задыхаясь, спрашиваю я, поворачивая к нему лицо.
— Ммм, а что нужно моей маленькой Карине? — Его пальцы кружатся вокруг моих ноющих сосков, моя спина выгибается навстречу его прикосновениям.
— Черт, — шепчу я. — Все, что ты мне дашь.
Его игры — это слишком даже для него. Схватив меня за затылок, он притягивает меня к себе, опустошая мой рот поцелуем, который мог бы сжечь мир, от которого он так отчаянно пытается меня защитить.
Он наблюдал за мной, заботился обо мне издалека. Крался в тени и заботился обо мне на расстоянии, в чем, как он знал, я нуждалась. До тех пор, пока не стало необходимо подойти вплотную и рискнуть опасностью, которая пришла вместе со мной, узнав о нем.
— До того, как... — выдыхаю я, когда он проводит языком по моей шее, рисуя ослепляющие круги на пульсирующей точке.
— Ммм? — ворчит он, наваливаясь на меня сверху, располагая свое массивное тело между моих раздвинутых ног.
— Раньше ты говорил, что хочешь этого... Что ты хотел увидеть, как я истекаю кровью... — рассказываю я, закатывая глаза, когда его пальцы скользят по моему клитору, когда он отстраняется, чтобы понаблюдать за моей реакцией, как будто это каким-то образом подпитывает его.