Ее влага покрывает мое лицо в том месте, где она прижималась к нему, и я вытираю ее, слизывая грязь со своей руки, пока она смотрит на меня, извиваясь в наручниках и производя достаточно шума, чтобы растерзать мою душу.
— Ты такая чертовски мокрая для меня, малышка.
Она кивает. — Всегда.
Что-то в ее признании укрепляет ее чувства ко мне. Она может не знать меня лично, она может сомневаться в своем здравомыслии из-за того, как сильно она меня хочет, но все равно она меня хочет.
— Каково это было? Истекать кровью из-за меня? — Спрашиваю я.
— Сначала было больно. Тогда мне было так хорошо, как будто все бурлило в моих венах, как будто я прыгала с парашютом с самого высокого утеса.
Я наклоняюсь над ней, позволяя своей твердости коснуться ее центра через мои брюки, и она снова сопротивляется, встречая это с жаром. Мои губы находят ее в темноте, как будто они созданы для этого, и наш поцелуй не похож ни на что, что я когда-либо испытывал.
Это самый сладкий наркотик.
Самый высокий кайф.
Она целует меня и обретает власть надо мной одним лишь щелчком языка. И тихие звуки, которые она издает, почти заставляют меня забыться и кончить раньше времени.
Я опираюсь на одну руку и протягиваю нож вниз, пропуская его по мякоти ее ноги.
— Ты такая чертовски красивая, — говорю я ей, и она поворачивает ко мне лицо, ища.
Но я хочу понаблюдать за ней.
Наблюдать, как ее глаза закрываются, а дыхание становится прерывистым. Как ее тело корчится от страха и перегрузки ощущениями. Когда я добираюсь до внутренней стороны ее бедра, я позволяю кончику уколоть ее. Не настолько, чтобы у нее потекла кровь, но достаточно, чтобы она застонала для меня.
— Вот так, прелестная певчая птичка, позови Люцифера, — говорю я ей, и она хнычет. — Потому что, конечно же, это тот, кому ты молишься.
— Гейдж, — умоляет она дрожащим голосом.
— Скажи мне, что тебе нужно, малышка? — Спрашиваю я.
Мы даже не коснулись поверхности того, что я хочу с ней сделать, но я не хочу слишком давить на нее. Я не хочу подавлять ее.
— Мне нужно твое прикосновение, пожалуйста, ты мне нужен!
Закрывая лезвие, я засовываю его обратно в карман, медленно скользя рукой по ее телу, пока ложусь на бок рядом с ней.
— Ты выглядишь такой красивой, связанной для меня, маленький феникс, — говорю я ей на ухо, ущипнув за живот и заставив ее застонать.
Я хочу посмотреть, как она распадается на части, но перед этим я хочу сделать ее такой нуждающейся, чтобы она потеряла саму себя. Ее чувство реальности.
— Тебе понравилось? — спрашивает она, и моя рука останавливается на ее холмике.
— Что мне понравилось?
Она поворачивает свое лицо к моему, ее губы на расстоянии вдоха от того, чтобы украсть мои. — Смотреть, как я истекаю кровью из-за тебя.
И вот это произошло. У меня перехватило дыхание. Мой разум взорвался.
Она, блядь, была создана для меня.
Я отстраняюсь и шлепаю ее по киске, и она хнычет, выгибаясь дугой на кровати.
— Следи за своими манерами, малышка. На мгновение я начинаю беспокоиться, что зашел слишком далеко.
— Да, сэр, — шепчет она мне в губы, и я стону, беспокойство отступает на второй план.
Я снова бью ее, на этот раз сильнее, позволяя жжению тлеть в центре ее тела.
— Тебе нравятся укусы, не так ли? "Когти тьмы", когда они доставляют тебе удовольствие? — Спрашиваю я, снова ударяя ее. На этот раз я чувствую, насколько влажной она становится для меня, и капли предварительной спермы выступают на кончике моего члена, просачиваясь в мои штаны.
— Да, сэр.
Черт возьми, держать ее под своей рукой.
— Как ты себя чувствуешь? — Спрашиваю я, когда ее голова мотается взад-вперед. Она новичок в том, что я с ней делаю, и я знаю, что не хочу заходить слишком далеко.
— Так хорошо. Так живо. Так мощно!
Если бы свет был включен, я знаю, что ее зрачки расширились бы, а тело и лицо покраснели.
Еще один шлепок вызывает у меня еще один прекрасный стон, и я наслаждаюсь им, прежде чем скольжу пальцами по ее набухшему клитору.
— Ты могла бы кончить для меня вот так, не так ли? - Я поддразниваю.
Она отчаянно кивает, наслаждаясь моими прикосновениями.
— Ты видишь, какой силой обладаешь? Даже связанная, я в твоем распоряжении. Что тебе нужно, малышка?
Каждая частичка меня в ее власти.
Она моя королева, а я ее пешка.
— Заставь меня кончить. Своим ртом, — рыча, приказывает она, и я быстро выполняю ее команды.
Обхватив руками ее задницу, я подношу ее ко рту. Прижав его к ней и глубоко посасывая, я провожу языком по ней от входа к клитору и обратно.
Она борется со своими наручниками. Там, где она боролась с ними, останутся отметины. Те, которые я буду рад оставить. Чтобы она вспомнила обо мне завтра, когда это будет всего лишь воспоминанием.
Если бы только я мог наполнить ее только прекрасными воспоминаниями и заменить каждое из них, которое насмехается над ней по ночам.
— Гейдж! О, Боже мой! - Она дергается и извивается, и это все, что я могу сделать, чтобы удержать свой рот на ней, трахая ее своим языком изо всех сил.
Когда я нахожу центр ее тела правой рукой, просовывая два пальца внутрь, звук, который она издает, становится гортанным.
— Это слишком! Боже, это слишком, — говорит она, и я поднимаю голову, не прекращая работать пальцем.
— Скажи это слово, — напоминаю я ей, и она прерывисто дышит, ее грудь вздымается, как трепещущие крылья колибри.
Она качает головой. — Пожалуйста.
Ее глаза умоляют меня, и я кладу тыльную сторону ладони на ее клитор, двигаясь по ней всем телом, чтобы поцеловать ее в губы и позволить ей попробовать себя на вкус.
— Гейдж, Гейдж! — повторяет она, когда я надвигаюсь на нее с полным намерением заставить ее быстро кончить для меня, она достигает точки невозврата, и я не хочу подавлять ее.
— Вот и мой добрый маленький феникс, а теперь восстань. Кончай для меня, позволь мне услышать твои крики, — дразню я, прикусывая ее губу зубами.
— Боже! — кричит она, приподнимаясь в моей руке и яростно кончая, ее крики приглушаются, когда я требовательно завладеваю ее губами.
Я замедляю движения в центре ее тела, позволяя ей опуститься обратно, прежде чем выскользнуть из нее и освободить от наручников.
Она опускает руки, и я медленно втираю в них кровь.
— Я никогда не знала, что с тобой может быть так, — признается она, затаив дыхание.
— Я никогда не думал, что с тобой может быть так, малышка.
— Я думаю, ты был прав раньше, — говорит она, вращая запястьями, пока к ним возвращается чувствительность.