Я усмехаюсь.
— У любви нет временных рамок. У чувств нет минимумов или максимумов, Карина. Я знаю себя, и я знаю, что люблю тебя. И что ты с этим будешь делать, это твое личное дело.
— Ты не убивал мою сестру, — шепчет она, когда я протягиваю руку и нежно касаюсь ее щеки. Ее глаза закрываются, лицо склоняется навстречу моим прикосновениям.
Мне нравятся эти моменты между нами. Как далеко она опускает свои стены, когда чувствует меня рядом. Как одно прикосновение между нами меняет частицы в воздухе.
— Я знаю это. Но я лишил тебя шанса узнать, где она. Что у нее были похороны. Хотя я и не знал этого, я спрятал ее от тебя. И мне очень жаль.
Она открывает глаза, ее лицо все еще в моей ладони. Они пригвождают меня к месту, мир, кажется, продолжается вокруг нас, в то время как она и я приостановлены во времени.
— Это ты убил Коннера?
Я качаю головой. — Нет.
Она кивает. — Нам нужно выяснить, кто это сделал. Слишком много совпадений. Ты думаешь, твой отец... — она замолкает, вероятно, беспокоясь, что только что обидела меня.
— Это приходило мне в голову с тех пор, как я узнал. Но у меня есть люди, которые следят за каждым его шагом, и все они говорят, что он непричастен к этому. Хотя я действительно думаю, что это слишком большое совпадение. Тут я с тобой согласен.
— Я собираюсь вернуться к работе у Эмери, когда все это закончится.
Я знаю, что она сказала это, чтобы проверить, как я отреагирую, и ухмыляюсь ее наглости.
— Знаешь, как бы сильно я ни считал Эмери Станнера светловолосым придурком, он кажется хорошим человеком. Я проверил его задолго до того, как ты переступила порог его здания в свой первый рабочий день. Я не буду стоять у тебя на пути.
Она улыбается.
— Вы двое ненавидите друг друга, это точно.
Я обхватываю ее лицо обеими руками, наклоняюсь вперед и целую в лоб. — Нет, малышка, мы оба любим тебя. Это естественным образом настраивает нас друг против друга.
Она усмехается. — Он не... Ну, я не думаю, что он...
— Поверь мне. Это так.
— Ну, у меня нет к нему таких чувств. Был момент...
Она замолкает, и теперь я хочу знать об этом моменте, который они разделили. Так что я могу вырезать это из ее памяти своим гребаным клинком. Но это нечестно по отношению к ней. Она и так потеряла достаточно. Хотя тьма закипает у меня под кожей, я сохраняю спокойствие в руках и голосе.
— О, момент, а?
Она шлепает меня по руке.
— Не так. Между нами было притяжение. Но нет ничего лучше огня между тобой и мной.
Я ворчу. — Он не стал бы преследовать тебя и трахать в темном коридоре, приставив лезвие к твоему горлу, хм?
Она снова шлепает меня. — Ты невыносим!
Я поднимаю руки в защиту. — Эй, хороших мужчин трудно найти. По крайней мере, я так слышал.
Она встает со своего табурета, и я отступаю на несколько шагов. Когда она пытается поправить халат, я получаю мгновенный снимок ее обнаженной киски под ним.
Я подхожу к ней, хватаюсь обеими руками за веревку, которая связывает все вместе, и медленно распутываю.
— Итак, каков вердикт? Ты собираешься оставить убийцу, который спал в твоей постели? Или ты собираешься отправить меня обратно в тень?
Когда халат распахивается, и воздух ласкает ее кожу, ее соски твердеют. Мне трудно не представить, что они вышивают бисером для меня.
— О, я не знаю, — выдыхает она, когда я провожу пальцами по ее складочкам. Мне нужно кое о чем подумать. Ты не согласен?
Я рычу от ощущения, как ее бархатистая киска поглаживает меня в ответ, когда я двигаюсь по ее клитору, ее бедра кружатся и покачиваются в моей руке.
— Что-то, над чем тебе нужно подумать, или что-то, что ты хочешь протестировать еще несколько раз, прежде чем покупать?
— Гейдж! — В ее крике наполовину удовольствие, наполовину раздражение, когда я несколько раз провожу пальцами по ее входу, не входя.
— Ты не можешь играть с тьмой, маленький феникс. Ты либо ныряешь с головой, либо медленно отступаешь. Что ты будешь делать, хм? — Я дразню, потирая ее клитор с большим нажимом, она сопротивляется мне, хватаясь за табурет позади себя для опоры.
— У меня такое чувство, что я уже бродила с тобой в темноте с той первой ночи, когда сбежала от тебя, — выдыхает она, признавая мне то, что я уже знаю. Но мне нужно, чтобы она знала это. Мне нужно, чтобы она захотела этого. Потому что иначе ничего не получится.
— Гейдж, пожалуйста, — умоляет она, и это все, что я могу сделать, чтобы не прижаться к ней. Утонуть в ней. Никогда больше не выныриваю за воздухом и позволяю ее сущности питать меня до того дня, когда она позволит мне уйти.
— Что это будет, малышка? Тьма со мной или свет без меня. Потому что, как бы тяжело ни было балансировать на грани здравомыслия, наблюдая за тем, чего я не могу получить, я сделаю это. Я сделаю это для тебя.
Ее глаза открываются, когда я просовываю в нее два пальца. Я смотрю, как ее рот открывается, издавая стон удовольствия, ее ноги раздвигаются, а влагалище расцветает для меня.
— Я не знаю, может, ты этого не видишь, но ты была создана для меня. Созданная для того, чтобы пробираться в чернильные глубины безумия, моя рука — единственное, что удерживает тебя на плаву, — говорю я ей, погружая свои пальцы в ее влажный жар, когда ее хватка на табурете становится сильнее.
Вспышка понимания мелькает в ее глазах. — О, так ты все-таки знаешь. Я не люблю, когда со мной играют, Карина. Тебе нужно отпустить меня. Отпусти и будь моей. Вся, блядь, моя. И что бы ни случилось, я буду защищать тебя до последнего вздоха.
— Я уже твоя, ты, глупый мужчина, — хнычет она, прижимаясь к моей руке, когда я останавливаюсь.
Я наклоняюсь вперед. — А откуда мне знать, если королева никогда не говорила мне?
Она захватывает мой рот своим, и я смакую ее вкус, смешанный с завтраком, которым я ее накормил. То, как просто она целует меня, разжигает пламя, которое горит во мне с того самого дня, как я впервые увидел ее.
Когда я поднимаю ее на руки, она обхватывает ногами мои бедра. Я усадил ее на стойку бара, халат распахнулся, ее тело обнажилось для меня.
— Так странно думать, как ты появился в моей жизни, — выдыхает она. — Это все, что меня сдерживало. Что бы кто-нибудь подумал, если бы узнал, что я трахаюсь со своим преследователем?
Смех звучит более угрожающе, чем я предполагал. — Детка, никто на этой планете не имеет значения, когда дело касается нас с тобой.
Она садится прямо, запускает руки в мои волосы и притягивает мой рот к своему, зависая там и просто дыша вместе со мной. — Ты собираешься заразить меня тьмой, не так ли? Чем дольше я с тобой, тем развратнее я буду становиться.
— Я думаю, все наоборот. Я думаю, ты собираешься вернуть меня к свету.