На ком-нибудь другом я бы подумала, что их слишком много, но не на Кристине. Они только подчеркивают ее сияющую красоту, которая уже есть у нее и которая угрожает ослепить любого, кто подойдет слишком близко.
— О, мистер Станнер просил меня пригласить вас и забрать кое-какие документы, которые Сюзанна прислала для вас. Она сегодня заболела.
Я киваю, следуя за ней в офис, где всего три дня назад, когда наши руки соприкоснулись, я впервые ощутила трепет жизни. Однако мой хороший разговор с отделом кадров о политике компании проносится у меня в голове и ставит крест на том, что все, возможно, куда-то пойдет.
Она открывает дверь и жестом приглашает меня войти раньше нее.
— О, мистер Станнер, я не заметила, как вы вошли. Ты проскользнул мимо меня, — говорит она, направляясь к столу, чтобы взять документы.
Я замираю возле двери. Я поймана на таком властном взгляде; я чувствую, как мое тело борется с ним, пока проходят мгновения.
Его темно-русые волосы искусно уложены, видны малейшие завитки там, где он зачесал их назад. Его подбородок такой острый, что у меня руки чешутся пробежаться по нему и почувствовать его твердость. Полные губы приоткрываются, когда его язык выскальзывает и облизывает их. Мои глаза следуют за жестом, возвращаясь к его зеленым глазам, которые наполнены чем-то опасным.
Я сжимаю бедра вместе, потому что, давайте посмотрим правде в глаза, они всегда соприкасаются.
— Оставь нас, — говорит он Кристине, и она лихорадочно соображает, что делать с бумагами, которые держит в руках. Он встает, забирает у нее конверт и бросает его на свой стол, свирепо глядя на нее, когда она выходит из комнаты. Проходя мимо меня, она бросает на меня встревоженный взгляд, как будто этого никогда не бывает.
Отлично.
— Значит, ты не собиралась говорить мне, что знаешь меня? — спрашивает он, его железная челюсть подергивается, когда он несколько раз сжимает и отпускает ее.
Мне кажется, что его присутствие, стоящее передо мной, высасывает воздух из моих легких. Кажется, я не могу найти достаточно кислорода, чтобы дышать, не говоря уже о том, чтобы говорить.
— Это моя вина, — говорит Коннер из-за моей спины, небрежно входя, засунув руки в карманы. Он жует зубочистку во рту, чего я не видела ни у одного мужчины со времен моего дедушки.
— Как же так? — спрашивает он, а я молча благодарю Бога за то, что он послал мне Коннера этим утром.
После того, как я увидела, как его язык скользит по губам, у меня не было ни единого гребаного шанса заговорить с Эмери. Не связно.
— Я сказал ей, что ты ее не вспомнишь, и ты не вспомнил, не так ли? — Самоуверенно спрашивает его Коннер.
Мы с Коннером оба знаем, что единственная причина, по которой он вспоминает меня, — это событие, настолько запятнавшее репутацию, что ни один из нас не должен упоминать о нем. Он бросает взгляд на меня, поскольку, без сомнения, думает о том же. Он наклоняется над столом Эмери, берет бумаги, которые Сюзанна оставила для меня, и возвращается ко мне.
Глаза Эмери впиваются в мои, а его челюсть все еще тикает от раздражения.
— Пойдем, Карина. Я покажу тебе твой офис, — говорит Коннер, проходя мимо меня. Я разворачиваюсь на каблуках, поспешно выхожу из комнаты и делаю первый полный вдох за последние пять минут.
Держись от него подальше. Ты же знаешь, что от него одни неприятности. Они оба такие.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Аноним
т
упоголовый детектив отрабатывает это на каком-то навороченном тренажере, хрюкая и рыхля, как гребаная свинья. Он продолжает смотреть на ее дом, как будто надеется, что она наблюдает за ним. Или, может быть, он заметил, что моя девушка что-то делает, интересно. Я наблюдал за ними прошлой ночью, когда они стояли на ее крыльце, трогали друг друга и смотрели друг на друга, как подростки. Я, черт возьми, чуть не потерял себя и набросился на них обоих. Он — причина, по которой я должен быть осторожен. Он — причина, по которой я близок к убийству. Я слышал, как она согласилась на свидание с ним. Я знаю, что если я не готов показать себя, я не могу сказать ни хрена, но смотреть на нее с кем-то другим ничуть не менее больно.
В перерывах между каждым подходом, который он выполняет на тренажерах или со свободными весами, он оглядывается в сторону ее дома, чтобы посмотреть, не заметит ли она, что он наблюдает за ней. Когда я снова поднимаю взгляд с того места, где стою, примостившись за электрическим столбом, вот она, подглядывает сквозь жалюзи. Он ухмыляется, глядя вниз, разыгрывая это, как будто ее присутствие там не тешит его самолюбие, как будто он один из ее гребаных котов.
Я издаю низкий горловой рык и решаю пойти домой. Пока не наделал глупостей.
Входя в свою дверь, я бросаю ключи в стеклянную вазу, доставшуюся мне в наследство после смерти матери, позволяя звону сообщить моему мозгу, что мы можем немного остепениться. Мы дома. Я направляюсь прямо в свой офис, включаю Mac. Он приветствует меня одинокой мелодией Apple Tune на одну ноту. Схватив пиво и горячий бокал, я плюхаюсь перед ним.
После целого дня поисков я выяснил, что C, скорее всего, Коннер Уитфилд. Лучшие друзья и исполнительный директор "Станнер Энтерпрайзиз", куда я вчера отправился вслед за Кариной. Она ушла с широкой, завораживающей улыбкой на лице, так что я предполагаю, что сейчас она каким-то образом редактирует для них.
Малейшее исследование показало мне, что Коннер и Эмери из "Станнер Энтерпрайзиз" были для нее гораздо большим, чем работа. Они ходили в ее среднюю школу в Рочестере, всего в паре часов езды по шоссе I-5 к югу отсюда. Средняя школа Рочестера была меньше большинства школ в стране, в то время в городе проживало всего около трех тысяч человек. Про себя я задаюсь вопросом, знают ли эти двое мою Карину так же, как я.
Конечно, знают. Посмотри на нее. Я провожу пальцем по ее маленькой квадратной фотографии в газете.
— Выпускница из местного Рочестера для работы в крупном издательстве. Название создает впечатление, что город гордился, что она была счастлива. Однако фотография, которую они выбрали, показывает совершенно другое повествование. Ее глаза, даже черно-белые, выражают годы несчастья и рассказ о горе эпических масштабов.
— Что с тобой случилось, малышка? — Бормочу я, уставившись на экран, пока мои глаза не начинают гореть, умоляя меня моргнуть, чтобы очистить их.
Откинувшись на спинку стула, я продолжаю просматривать статьи из городских газет через сервер библиотеки. В наши дни так много информации доступно каждому одним нажатием кнопки. Это приводит в трепет таких мужчин, как я.