Я сгибаю колени, беря в рот ее соски один за другим, и она откидывается назад, опираясь на руки, отбрасывая свои страхи и запреты, позволяя мне насладиться тем, что принадлежит мне.
Ее соски потемнели во время беременности, что, по словам врача, было нормальным явлением, и в последнее время она стала чаще скрывать их. Моей миссией было заставить ее почувствовать себя более красивой в своей коже. Заставить ее увидеть, как сильно меня заводит трахать ее, выставляя напоказ ее тело. Смотреть, как мой член погружается в тот самый сосуд, в котором растут мои дети.
Она поражает меня. Эта жизнь поражает меня. Я никогда не думал, что для меня это возможно. И теперь, когда я это делаю, я хочу сделать это идеально. Я хочу, чтобы все было правильно.
Я щипаю ее за правый сосок, и она вскрикивает, запрокидывая голову. Ее ступни обвиваются вокруг моих ног, пока я наблюдаю, как молоко сочится из ее соска. Ей осталось всего несколько недель до родов, и мое восхищение ее меняющимся телом было чем-то таким, чего никто из нас не понимает, но все в ней сводит меня с ума.
Она — мой мир. Мое все. Моя гребаная зависимость.
Большим пальцем я разливаю молоко, позволяя ему кружиться вокруг ее соска от моего прикосновения, и оно блестит в свете лампы, висящей над столом.
— Такая чертовски красивая и вся моя.
— Боже, тебе нравится играть со мной, не так ли? У нее дикие глаза, гормоны делают за меня большую часть работы, пока меня даже нет дома.
Я смеюсь.
— О, моя жена сегодня жадная до меня? Может быть, из-за этого все кексы на моей кухне?
Она хихикает, прикусывая губу, когда я нахожу левый сосок, тереблю его, выпуская самую маленькую капельку молока. Она наблюдает за мной, постанывая и ерзая на столе.
Другой рукой я сжимаю свой член в кулаке, нащупывая им вход в нее и выстраиваясь в линию. Когда я медленно погружаюсь в нее, ее тело уступает мне дорогу. Она набухла внутри, тело готовится и меняется к тому, что должно произойти, и я шиплю от ощущения того, как она сжимает меня.
— Боже, ты всегда чувствуешь себя так чертовски хорошо, — стону я, забывая о ее соске, и наклоняюсь вперед, кладя руки на стол рядом с ее бедрами. Ее руки движутся вверх, хватая меня за предплечья для устойчивости, когда она отпускает их, и наши стоны сливаются воедино, образуя ночной хор в нашей столовой.
— Ты нужен мне глубже, сильнее. Черт возьми, мне нужно больше! — Я бы с удовольствием выполнил ее просьбу, но ей придется подождать с этим, пока не родятся наши сыновья. И она это знает, но должна мне сказать.
Я осторожно укладываю ее спиной на стол, мои пальцы находят ее клитор, сильно надавливая, пока я трахаю ее.
— Черт возьми, ты такая красивая, детка, — говорю я ей, положив одну руку ей на живот, а другой оказывая ей необходимое трение.
Ее стенки сжимаются и захватывают меня волнами, когда она приближается к своему первому оргазму, но он не будет последним. Нет, я планирую услышать, как она кричит для меня, по крайней мере, два раза, прежде чем я кончу в нее. Планирую оставить ее в жеманном беспорядке, чтобы она могла поспать этой ночью. Таким образом, никакой дискомфорт или боль не мешают ей бодрствовать. Я собираюсь завернуть ее в эту адскую подушку для беременных, которая лежит посреди нашей кровати и занимает слишком много места, и растирать ей спину, пока ее храп не убаюкает меня.
— Боже, Эмери, черт возьми, не останавливайся! - От ее тона у меня поджимаются пальцы на ногах, пока я продолжаю трахать ее, потирая ее клитор еще грубее, пытаясь быстрее довести ее до оргазма.
— Эмери! — кричит она, и я, пристыженный, подаюсь вперед и позволяю ее стенам вокруг меня унести меня с собой. Выступаю вперед, сперма вытекает из меня веревками.
— Камилла! — Я выдыхаю.
Мы оба спускаемся, и затем она смотрит на меня снизу, проводя руками по волосам и посмеиваясь.
— Что? — Спрашиваю я.
— Ничего. Просто ты был прав. Это то, что мне было нужно.
Я выхожу из нее, отступая назад, чтобы посмотреть, как часть моей спермы вытекает из нее, попадая на стол. Когда я снова наваливаюсь на нее, она поднимает руку, чтобы я помог ей сесть, но я игнорирую ее.
Мои пальцы погружаются в наш смешанный оргазм, поднимаясь вверх и касаясь ее точки G.
— Эмери, что ты делаешь? – спрашивает она.
— Я с тобой еще не закончил, — просто говорю я ей, опускаясь на колени и посасывая ее клитор.
Возможно, у меня было не самое лучшее начало в жизни, смерть, казалось, следовала за мной по пятам, как старый друг, а неподконтрольные ситуации слишком долго контролировали меня. Но сейчас я все контролирую. И это будет лучшая вторая половина жизни, которая когда-либо была.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ
Карина
M
ое сердце колотится в моей груди, пока я ищу, куда бы спрятаться. Он, блядь, поймает меня, и это знание приводит меня в панику. В лесу холодно. Вчера выпал снег. И хотя утреннее солнце растопило его, температура снова упала, когда солнце зашло сегодня вечером.
Не паникуй. У тебя все получится. Дыши.
Мои мысли лишь на мгновение останавливают мое бешено колотящееся сердце. За тем местом, где я стою рядом с массивной сосной, хрустит ветка, и моя рука крепче сжимает холодную кору, когда я взвизгиваю. Я снова сбегаю, продираясь сквозь густые заросли и стараясь не спотыкаться о валежник и массивные корни, растущие над землей.
— Черт, — ворчу я, когда моя куртка цепляется за лиану, свисающую слишком низко, и я чуть не падаю. Земля мокрая. Я не хочу падать на неё, потому что быть холодной и мокрой — это не то, чем я хочу быть прямо сейчас.
Мне нужно сосредоточиться.
Мне нужно уехать.
— Марко! — его угрожающий голос доносится из леса, и я знаю, что он близко. Чертовски близко.
Черт!
Наконец я выхожу на поляну и замечаю маленькую хижину. Я тут же отбрасываю эту идею. Слишком очевидно. Он поймет.
— Я чувствую запах твоих духов на ветру. Разве не приятно ощутить их аромат у себя во рту, когда я поймаю тебя?
Он еще ближе. Со своего места посреди поляны я не могу сказать, откуда доносится его голос.
Черт. Я должна двигаться.
Я бегу через поляну, пробираясь за хижину и обратно в лес за ней. Возобновляя свои осторожные, целеустремленные шаги, я осматриваю землю в лунном свете в поисках чего-нибудь, о что я могу споткнуться.
Воздух вырывается из моих легких, когда меня хватают сзади.
— Очень жаль, что ты недооценила, насколько близко я был к тебе. Слишком плохо для тебя, я имею в виду. — Его дыхание сбоку на моей шее, нож плотно прижат к ней спереди.
Я сглатываю, когда всхлип покидает меня.