Моя спина выпрямилась, когда она заговорила. Я посмотрел ей прямо в глаза.
— Тебе не нужно было ездить в Рим, чтобы привези все эти вещи. Это не так важно.
Ее лицо вытянулось.
— Это важно, Ахилл. И не имеет значения, сколько времени ты будешь отвлекать меня от этого, это не сработает.
Мои плечи опустились в поражении.
Кареса подошла ближе, прежде чем встать прямо передо мной. Мне пришлось сжать руки в кулаки, чтобы не притянуть ее в свои объятия. Я видел, как на ее лице промелькнуло страдание и понимание, когда она опустила взгляд на мои кулаки.
Никто из нас не произнес ни слова. Мы пытались изменить полюса притяжения, которое всегда пульсировало, когда мы находились рядом друг с другом. Если это было возможно, то сегодня оно стало еще сильнее. Теперь, когда оно почувствовало вкус нашего соединения, оно отказывалось отступать.
Но этого больше никогда не повторится.
— Ты уже закончил? — Кареса первая нарушила тишину, отходя назад к ведру с виноградом.
— Почти наступила пора переливать ферминтированные вина59 в бочки для выдержки.
— Не могу дождаться, — сказала Кареса, улыбаясь.
И это была искренняя улыбка. Я понял это по двум крошечным морщинкам в уголках ее глаз.
— Как Роза?
— Скучает по тебе, — выпалил я, и воздух между нами завибрировал.
Мы оба поняли этот подтекст. Я скучал по ней. Скучал по ней так сильно, насколько это было возможно. Это было подобно дыре в груди, которая увеличивалась с каждым днем ее отсутствия.
Кареса опустила голову и с такой сильной грустью в голосе призналась:
— Я тоже по ней скучаю.
Она подняла голову. Ее прекрасные темные глаза поймали мой взгляд и удерживали его долгое мгновение.
— Кофе? — предложил я, подойдя к своей кофеварке, отчаянно желая создать между нами какое-то расстояние.
— Спасибо.
Кареса подошла к столу, который заняла. Когда я вернулся с двумя чашками в руках, она сказала:
— Надеюсь, сейчас ты сможешь сделать перерыв, чтобы мы могли начать заниматься?
Ее милое личико было полно надежды.
Это была последняя вещь, которую я хотел делать, но я поймал себя на мысли, что был согласен на все. Я задавался вопросом: догадывается ли она, какой эффект на меня оказывает?
— Хорошо, — взволновано произнесла она. — Тогда, может я после помогу тебе с давкой винограда?
Моя рука с чашкой кофе замерла напротив губ. Воспоминания о том, что произошло в бочке пару дней назад — было всем, о чем я мог думать.
— Я…
Мне пришлось прочистить горло.
— Не думаю, что это хорошая идея, Кареса.
Ее лицо залилось румянцем, а с губ сорвался нервный смешок.
— Да, — вздохнула она. — Думаю, ты прав.
Она села за стол и похлопала по свободному стулу. Я присел, но остался настороженным, мой взгляд скользил по листам бумаги, которые она принесла. Я уставился на ручки и карандаши, и странные резиновые чехлы поверх них.
— Это захваты-насадки. Они предназначены для того, чтобы помочь тебе держать ручку, когда ты пишешь, — объяснила Кареса.
Я напрягся, понимая, что она, должно быть, пристально за мной наблюдает. Она взяла карандаш и держала его в своей руке так же легко, как это делали остальные дети в школе.
Это было очень трогательно, но я ей завидовал. Я завидовал каждому, кто принимал эти маленькие, простые вещи, как должное.
— Я привезла их из Рима. Они помогут твоим пальцам найти идеальное положение на поверхности карандаша или ручки. Так мы сможем оценить, есть ли у тебя признаки диспраксии, — она протянула мне карандаш.
Когда она это сделала, я увидел, что ее взгляд был сфокусирован на том, как я держу свою чашку. Мои пальцы не лежали на ручке, как положено; вместо этого я схватил маленькую керамическую чашку всей рукой.
Неуклюже.
Словно для того, чтобы подчеркнуть, как тяжело мне было держать эту крошечную вещь, мои пальцы соскользнули, и она упала на пол. Чашка разлетелась на куски, расплескав последние несколько капель моего кофе под столом.
Я вскочил со своего места, ножки стула громко заскрежетали по полу. Мое сердце стучало о ребра от смущения. Я развернулся на пятках, пытаясь сбежать, но споткнулся о стул, который задвинул за спину.
— Ахилл! — крикнула Кареса, когда я выпрямился и выбежал из амбара.
У меня так сдавило грудь, что я не мог дышать. Глоток свежего воздуха помог. Я ненавидел находиться внутри. Мне не нравилось сидеть взаперти.
Мне не нравилось обманывать себя, что вещи, которые принесла Кареса, принесут хоть какую-то пользу.