Ненавижу ждать и догонять, но сейчас я занимался первым, наблюдая за выступлением участников, ожидая своей очереди. Даже закурить захотелось, но у меня не было сигарет, а «стрелять» у азиатов не хотелось. Они и так сейчас пребывали в глубокой растерянности по поводу моего оружия.
С приближением своей очереди, у меня невольно начало появляться уважение к участникам. Результативность стрельбы некоторых персонажей была на высоте. Три отметки, дальности 30, 60, 90 метров, на каждой из которых располагалось по десять мишеней в различном положение. Участнику давалось две минуты. Количество выстрелов и в какие мишени сделаешь зависело от мастерства участников. Большая часть азиатов даже внимание не обратила на мишени тридцатиметровой отметки за которые давали по одному очку, а пулили во вторую линию, где давали по два очка. Некоторые «герои» умудрялись попадать в чёрное десятисантиметровое «яблоко» мишеней последнего ряда, правда целились долго.
— И последний участник… Станислав из рода Мышкиных. — С растерянным видом объявил диктор судейской коллегии. — Участник, приготовьте оружие и пройдите к огневому рубежу. В случае отсутствия….
Кричать не было смысла, ведь после моего представления зрители ещё аплодировали, поэтому я лишь показал большой палец диктору, и видя, что меня крупным планом показывают на экране, выстрелил из невидимого лука, чтобы подогреть толпу.
Ассистент поднял руку, давая знак судьям, что я воспользовался правом трёх пристрелочных выстрелов в одиноко стоящую на отметке двадцати метров мишень, которая не шла в зачёт. На пару секунд застыв перед рубежом, ловя воцарившуюся тишину гнетущего ожидания, усмехнувшись, окидывая многообещающим взглядом азиатов, которые сейчас наблюдали за каждым моим движением, я расстегнул молнию костима, запуская руку под олимпийку. Специально долго копаясь, на свет была извлечена ваджра Индры.
Оргон через каон «Форсунки» хлынул в божественное оружие, которое тут же пробудилось. Из скруглённой вершины «погремушки» ударило зелёное пламя, быстро принявшее форму лезвия кинжала. Ток оргона был усилен, после чего лезвие изменило форму, а ваджра превратилась в полуторный меч.
— А теперь следующая форма… — Шепнул я, усиливая ток из форсунки.
Из обеих закруглённых сторон ударили лучи зелёного пламени, начиная изгибаться дугой плеч, между которыми пролегла тонкая, как струна тетива, проблёскивая зеленью будто паутина на солнце.
Оставив «Метку», формируя тонкий канал для закачки оргона, я перекинул «Лук Индры» в левую руку, для удобства.
— Вот теперь постреляем….
Активировав вязанку правой перчатки, мои пальцы легли на тетиву. По мере натяжения, начал проявляться стержень стрелы, разгораясь всё ярче, раздаваясь в толщину и длину. Звук выстрела раскатом грома пронёсся по ипподрому, а на месте мишени осталась воронка, чуть больше полуметра в глубину и радиусом около полутора метров.
— «Перестарался… Перетянул тетиву» — Подумал я, показывая побледневшему ассистенту, что мне нужна ещё одна мишень.
Не прошло и десятка секунд, как перед воронкой появилась новая. В этот тетива была растянута ровно для того момента, как проявится тонкое древко. В это раз всё прошло тихо, лишь тонкий свист рассёк воздух.
— «То что надо» — Решил я, видя отверстие в мишени похожее на пулевое от прошедшей навылет стрелы из оргона. — «Вот так и буду растягивать».
Третий выстрел я проводить не стал, подав знак ассистенту, что я готов, после чего тяжело вздохнул, видя, как к трибуне спешит старик Фа со своим сопровождением.
— Уважаемы судьи! Прошу остановить испытание! Я требую замену оружия участника. Оно не соответствует заявленным критериям.
— «Ну началась у скверхов месса!!!»
Расстроился я лишь потому, что мы снова будем терять время. Подобный момент был для меня не новостью, ведь я подготовился. Мне изначально было известно, что старик так себя поведёт. Пришлось вновь расстегнуть молнию костюма, впуская холод крепчающего мороза, и извлечь два десятка одинаковых листов распечаток.
— Ну что опять не так, достопочтенный Фа. — Выказывая недовольство произнеся это, я протянул старику ваджру, с которой меня соединял канал «Метки», вручая подоспевшим судьям, Авроре, Морозову и пританцовывающему неизвестно от чего Злобину отпечатанные листы.
— Это не лук! — Самообладание старика дало трещину, судя по тому, что он завизжал, будто резанный скверх.