Филиппа побледнела и поджала губы. Не помедлив ни секунды, она промолвила, намеренно четко выговаривая слова:
— Мы были женаты на протяжении трех лет. И я впервые слышу, что у Николаса имелись братья.
— Это уже слишком! — взревел Лайонел.
Болезненная улыбка женщины напомнила Криспину эдемского змея.
— Николас всегда был скрытен, о мой муж. Это лишь очередное подтверждение…
— Держи свое мнение при себе, Мод, — вмешался другой мужчина.
Ширина его ярко-красного плаща была настолько велика, что, несмотря на дородность, делала его карликом, в особенности подчеркивая непропорционально маленькую голову. Формой носа он был схож с Лайонелом, а цветом кожи походил на Николаса. Лицо, не столь широкое, как у брата, сужалось клином к раздвоенному подбородку, осыпанному пробивающейся щетиной.
— Приношу мои извинения, дражайший Кларенс! — процедила его невестка.
Подобрав полы, она вышла вперед, подчеркнуто повернувшись к нему спиной. Мясистый Кларенс задрал подбородок и отвернулся, чтобы налить себе вина из серебряного кувшина, что стоял рядом на серванте.
Лайонел набычился:
— Да уж, Николас всегда поступал как ему вздумается.
— А вас не удивляет, что его убили? — поинтересовался Криспин, желая прощупать их реакцию.
Результат оправдал ожидания.
— Ну вот что! — шагнул к нему Лайонел. — Будь вы хоть шериф или кто угодно, у вас нет никаких…
— Он не шериф, — напомнил его брат, пробурчав в кубок с вином.
Криспин надменно посмотрел на Лайонела, игнорируя его испепеляющий взгляд.
— Право же, это действительно заслуживает интереса. Николас Уолкот был настоящей загадкой для всего Лондона. Он всегда здесь жил?
Лайонел утихомирился и переглянулся с Кларенсом, хотя создавалось впечатление, что тот предпочитал играть вторую скрипку.
— Мы все здесь жили. Выросли в этом доме.
— Значит, ваша семья вела все свои торговые дела именно отсюда?
— Да. Когда умер отец, мы тоже было решили продолжить традицию. Однако не получилось.
— Почему же?
— С Николасом было совершенно невозможно работать! Он настаивал на своих собственных подходах, правилах и решениях.
— И тогда вы уехали.
— Да. Кларенс был первым.
Криспин обернулся ко второму брату. Тот, судя по всему, удивился такому вниманию и удивленно поднял брови.
— Да, я отправился в Уиттлси и открыл там собственное дело.
— А я к нему позднее присоединился, — добавил Лайонел.
Кларенс осушил остатки из кубка, подлил себе еще и буркнул:
— Повезло мне, что и говорить…
— Стало быть, вы вдвоем занялись общим торговым делом?
Кларенс расхохотался, но в голосе не было и тени веселья:
— Да я бы лучше Богу душу отдал, чем…
Все замерли. По наступившей тишине стало ясно, что мысли всех присутствующих обратились к мертвому телу, лежавшему в мезонине. Кларенс пожал плечами и отпил вина.
— Мой дорогой брат Лайонел перехватил бразды правления, так что мне пришлось уехать в Сент-Нит и начинать сначала. В который раз.
— Ты бы все равно довел дело до ручки, — заявил Лайонел.
— Не суйся, старина, или вполне можешь очутиться рядом с Николасом.
Тот взревел, сжал кулаки и ринулся на брата, однако Криспин вовремя влез между ними и умиротворяюще вскинул руки.
— Господа! В этом доме скорбят!
Кларенса передернуло. Ничем не выдавая смущения, он окинул взглядом комнату и направился к серванту за новым кувшином вина.
Багровый от злости, Лайонел слегка успокоился и повернулся спиной к брату.
— Почему бы нам не присесть? — предложил Криспин и сам подвинул стул для безмолвной Филиппы, затем принес еще один для Кларенса.
Лайонел с Мод уселись в кресла по соседству и переглянулись. Криспин остался стоять.
— Какими бы ни были ваши разногласия, — продолжил он, — сейчас речь идет об утраченной человеческой жизни. Полагаю, настало время отложить старые обиды в сторону.
— В этой семье, — заметила Мод, — старые обиды никогда не откладывают в сторону. Их просто копят, чтобы выплеснуть в более подходящий момент.
— Абсурд, — пробормотал Кларенс, опрокидывая в себя очередной кубок. — Я хочу знать, кто убил Николаса… и высказать ему мои поздравления.
Филиппа уставилась на мужчину, не веря собственным ушам.
— Так ведь никто не знает, кто он, этот убийца, — заметил Криспин. — Пока что.
Братья угрюмо сидели вдалеке друг от друга — Кларенс возле серванта, а Лайонел бок о бок с женой, — бросая насупленные взгляды на Филиппу.
Криспин повернулся к Лайонелу:
— Как я понимаю, прошло много времени с тех пор, как ваша нога в последний раз ступала в этом доме.
— Зато здесь мало что изменилось.
— Совершенно справедливо, — высказалась Мод, смахивая несуществующую пыль с подлокотника. — Однако отметьте, что весь разговор вращается вокруг нас, хотя у Николаса, как выясняется, была жена. Судя по всему. — Взоры всех присутствующих обратились к Филиппе. — Мы уж и не чаяли увидеть новую женщину в семье.
— Прикажете понимать как шпильку в мой адрес? — бросил Кларенс через плечо.
— О нет, любезный деверь, — сказала она. — Полагаю, что и для вас имеется какая-то надежда найти себе супругу. В конце концов, мир полон чудес и пути Господни неисповедимы.
— Пусть кто-нибудь наконец скажет этой старой карге не лезть в чужие дела, — пробурчал Кларенс в кубок.
Физиономия Лайонела вновь побагровела, однако не успел он взреветь, как вмешалась Мод.
— Дорогой, не обращай на него внимания, — небрежно помахала она рукой, лишенной каких-либо украшений. — Сейчас надо побольше узнать о нашей милой сестре. — Она всем корпусом повернулась к хозяйке дома. — Филлида…
— Филиппа!..
— Разумеется. Какое звучное имя. Вы ведь расскажете нам о своей семье? Они тоже торговцы?
Филиппа взглянула на Криспина с таким неподдельным отчаянием, что он тут же принялся изобретать способы отвлечь внимание, однако из этого ничего не вышло. Филиппа опередила его, выпалив нечто такое, что определенно не следовало говорить:
— Нет, они не были торговцами! Я происхожу из семьи слуг. И я была у хозяина… Николаса… горничной.
Мод взвизгнула, словно кошка, которую сбросили с крыши, и откинулась на спинку кресла. Лайонел тоже прокричал что-то нечленораздельное, зато Кларенс разразился хохотом.
— Святая Дева Мария! — насилу проговорил он. — Вот так штука! Черт меня раздери, это лучшая выходка Ника, ей-богу! Ах, я бы с удовольствием пожал ему руку!
— Замолчи, глупец! — заорал Лайонел. — Эй, кто-нибудь! Скорее вина моей жене! Ты! Живее!
Он ткнул пальцем в сторону Адама, чей цвет лица мог бы посоперничать с белизной штукатурки. Кастелян помчался выполнять распоряжение, а Криспин остался наблюдать, как в комнате постепенно воцаряется хаос. Ну зачем Филиппа это сделала? Ведь она же знала, к чему приведет столь неожиданное объявление. Он уставился на нее, силясь разгадать выражение лица, но ничего, кроме ужаса и растерянности, не видел.
Вернулся Адам и передал Лайонелу чашу вина, которым тот принялся отпаивать супругу. Мод сделала несколько глотков и в изнеможении коснулась лба, издавая слабые стоны.
— Так вот оно что! — зло бросил Лайонел. — Ты всего лишь горничная!
Филиппа сжала кулачки. Руки у нее дрожали.
— Я жена Николаса. И была ею три года!
Сейчас она отбросила все попытки подражать утонченному произношению, вместо этого глотая звуки и произнося слова так, будто у нее был набит рот.
— Не моя вина, что он выбрал служанку или ничего не говорил мне про вас! Он вообще мало что мне рассказывал.
— Господа, — Криспин попытался унять страсти, — разве сейчас это столь важно? Здесь убили человека. Злодей должен быть пойман. Это куда важнее положения в обществе.
Вылетевшие слова удивили его самого: ведь он всегда считал, что происхождение играет главнейшую роль. Весь прошлый опыт его жизни и долгие годы горькой обиды были тому порукой. Теперь, когда наверху лежит не похороненный мертвец, когда его убийца разгуливает на свободе да к тому же пытается заполучить ту вещь, которая спрятана у Криспина на груди… даже ему было ясно, что куда более опасная угроза таится в еще не познанном.