Выбрать главу

— Правильно, — кивнула Риана.

— Тогда я не знала, что именно там происходит, а последующие события и вовсе заставили позабыть о том происшествии. Но когда меня вызвали к Первому Колодезю, я тут же все поняла.

Глаза раппы потемнели и припухли. Риане показалось, что вид у Тигпен затравленный и измученный.

— Случилось то, что ты видела в озере, — шептала Тигпен. — Мои братья обнаружили, что Пэфорос ухитрился сбежать из Бездны именно через Первый Колодезь.

У Рианы душа ушла в пятки. Как же им сказать, что печать Портала была сломана, когда Джийан нарушила священный круг Нантеры, тщетно пытаясь вернуть Аннона? Тогда придется признать, что душа Аннона до сих пор живет в ней…

— И самое страшное, мы обнаружили, что печать в Первом Колодезе сломана давно, — призналась раппа, — больше ста лет назад.

Мысли Рианы неслись, обгоняя одна другую. Значит, трещины есть уже в двух Порталах. Однако Джийан наложила Нантеру менее года назад!

— Ах, Великая Богиня! — озабоченно проговорила Перрнодт. — Послушай, Дар Сала-ат, ты говорила, нечего бояться того, что Маасра попадет в чужие руки. К сожалению, поводов для опасений предостаточно. В дни расцвета За Хара-ата Пэфорос и его демоны томились в Бездне. И в руинах древнего города осталось полно секретов, которые Пэфоросу не терпится узнать. Вуаль Тысячи Слез — ключ ко всем тайнам. Теперь, когда он пробрался в наш мир, то наверняка попытается завладеть Вуалью.

Риана обдумывала услышанное.

— Придется постараться, чтобы у него ничего не вышло, — коротко сказала она.

— Ручаюсь, это будет непросто, — вздохнула Перрнодт.

— А неужели стоит пасовать с самого начала?

Перрнодт объявила привал. Дзуоко встала и семь раз провела по волосам. С каждым разом волосы становились все прямее и прямее, пока легкий нимб не превратился в струящийся водопад.

— Сядь позади меня, Риана, — спокойно проговорила Перрнодт. — Теперь раздели мои волосы на три части, я научу тебя плести мистефан.

Тигпен смотрела, как Риана неуверенно касается волос Перрнодт.

— Мистефан — символ друугов, Дар Сала-ат. Пусть враги знают, что мы готовы к битве, — с вызовом сказала Перрнодт.

Тигпен следила, чтобы не появились соромианты, а дзуоко объясняла Риане, как плести косу. Когда мистефан был готов, Перрнодт встала и показала на север.

— Нужно спешить, — сказала она, — всего в трехстах метрах отсюда пустыня кончается. Там и находится точка пересечения ручьев, откуда мы сможем переместиться в За Хара-ат.

28

ПЛЕТУЩИЕ СЕТЬ

Курган наблюдал, как старая тускугггун сидит за прялкой. Все в ее облике дышало усердием, и она без устали скручивала тонкую нить из груды вонючих лоскутьев. Кроме прялки, для нее ничего не существовало.

Лачуга находилась на самом высоком холме Аксис Тэра. Всего в трехстах метрах высились гофрированные арабески Храма Мнемоники. На стенах из кундалианского камня выросли полотна гэргоновских нейронных сетей, которые полоскались на зимнем ветру и придавали фасаду совершенно иной вид, чем когда-то задумал кундалианский архитектор.

— Что она делает? — тихо спросил Куриона регент.

— Не знаем и не понимаем, зачем ей это.

Огромная собака оглядывала правителя и капитана с недоверием. Из жуткой пасти торчали кривые желтые клыки.

— Она наверняка ненормальная, — продолжал Курион. — Кто еще стал бы жить так близко к гэргону?

Курган пригляделся к окружающему пейзажу. По пустынной улице бродили зверьки с лихорадочно блестящими глазами и впалыми грудными клетками. Они жались к старым кундалианским домам, разграбленным в начале оккупации. У зверей были сморщенные мордочки, а в глазах — выражение глухого отчаяния. По району вокруг Храма Мнемоники расползалась гнетущая, давящая на виски тишина. Некоторые считали, будто так действует нейронная сеть.

Курион прошел мимо старухи.

— Обдумав то, что ты рассказал нам о гэргоне, мы решили, что поможем найти ответ на интересующие тебя вопросы, — наконец проговорил Курион. — Только как далеко ты готов зайти?

— Чтобы избавиться от Нита Батокссса, я готов пойти на любой риск.

Их тени упали на прялку, но старуха, казалось, ничего не видела. Она тихо напевала что-то заунывное, ее голос, чистое сильное контральто, совершенно не соответствовал возрасту.

Задняя сторона убогой лачуги состояла из двух крошечных комнатушек. Одну старуха использовала под спальню: небольшой тюфяк, пара подушек, одеяло… Даже лампы не было! Похоже, старуха обезумела настолько, что перестала понимать, в каком времени живет. Вторая комната была еще меньше и забита всяким хламом. По углам висела паутина. Дыру в крыше заколотили обернутой шерстью деревяшкой. На полу толстым ковром лежала пыль.