Выбрать главу

Архидемон открыл рот и показал длинный черный язык. Извиваясь, как змея, язык приблизился к лицу Кургана. Регент напрягся и попытался отстраниться, но Пэфорос крепко держал его в объятиях.

— Неужели я чувствую страх, Курган Стогггул? — заревел архидемон. — Мне удалось тебя испугать?

В ответ Курган лишь презрительно посмотрел на Пэфороса.

— Замечательно! Я прекрасно тебя подготовил, не правда ли? Да, я превратил твое сердце в камень. — Черный язык двинулся к горлу Кургана. — А сейчас я научу тебя послушанию. Раз и навсегда.

На конце языка открылся крошечный глазок, и капля зеленоватой жидкости упала на горло Кургана. Другой на его месте закричал бы от боли, однако регент лишь молча стиснул зубы. Глазок снова открылся, и на кожу правителя пролилась еще одна капля. Курган почувствовал, как боль пронзает его до мозга костей. Он тихо застонал.

— Рамахане считают, что следует опасаться слюны демона, потому что она вызывает невообразимую боль. — Лицо Пэфороса исказилось в жуткой ухмылке. — И это всего две капли, регент. Представь что будет, если я тебя поцелую?

Курган обливался холодным потом и мелко дрожал. Вот он коснулся раны и чуть не лишился сознания от обжигающей боли.

— Теперь это твой талисман, Курган Стогггул. Всякий раз, касаясь горла, ты будешь вспоминать, что наши судьбы пересеклись.

Архидемон рывком заставил правителя сесть.

— В ипостаси Нита Батокссса я не терял времени даром. — Усмирив Кургана, Пэфорос снова превратился в учителя. Регент уже знал, что эта роль демону особенно по вкусу. — С моей подачи Товарищество гэргонов окончательно развалилось. Нит Сахор, единственный, кто мог бы снова его объединить, мертв. По настоянию гэргонов кхагггуны истребили жрецов и запретили молиться Энлилю. Баскиры постоянно ссорятся. Даже твои славные воины стали беспокойными и слабыми. Ты же отсиживаешься во дворце, обкурившись саламуууном. Почему ты даже не попытался что-то изменить?

— Я уважаю гэргонов так же мало, как и ты, — проговорил Курган, — возможно, еще меньше.

От удара Пэфороса регент отлетел в сторону и стукнулся головой о гладкий пол лаборатории.

— Для того, чтобы одолеть врага, нужно по крайней мере его уважать. — Пэфорос поднял Кургана на ноги. — То же самое относится к союзникам.

Правитель вытер лицо. Во рту чувствовался металлический привкус крови. Курган решил снова потрогать ранку — она полностью затянулась, остался лишь небольшой шрам, похожий на татуировку саракконов.

— Что ты хочешь от меня?

— Секреты, информацию, власть! С тех пор, как я вернулся в этот мир, я ищу Дар Сала-ата. Избранника Миины, героя, о котором сказано в Пророчестве.

— Зачем?

Пэфорос сжал кулаки.

— Жуткая несправедливость! Все мы в плену полоумной Богини!

— Ты имеешь в виду кундалианскую богиню Миину? Она что, существует на самом деле?

— Если бы я не был так зол, твой дурацкий вопрос вполне мог бы сойти за смешной! — набросился на Кургана Пэфорос. — Конечно же, она существует!

Архидемон пристально смотрел на Кургана.

— Ты хоть понимаешь, о чем я, Курган Стогггул? Ведь ты один из немногих в'орннов, которые в состоянии осознать и принять правду. — Глаза верховного демона дико вращались. — Теперь что касается твоего вопроса. Я ищу Порталы в Бездну, о которых уже говорил. Нужно открыть все семь, дабы освободить демонов из многовекового заключения. Кто на такое способен?

— Дар Сала-ат? — подсказал Курган.

— Было бы очень удобно, правда? — Пэфорос покачал головой. — Нет, кто-то другой. Дабы найти его, нужна Вуаль Тысячи Слез, и поэтому я должен получить ее во что бы то ни стало. И ты, регент, поможешь мне в этом.

* * *

Терреттт шагнул к Маретэн, вытирая слезы.

— Он плачет, — прошептала Маретэн, склоняясь над братом.

— Я даю ему новое лекарство, совершенно иного действия, идеально подходящее для его увеличенного ативара. — Кирллл Квандда сидел на высокой табуретке в палате «Недужного духа». — Слезы — хороший знак в его случае.

За окном на пустынном Променаде бушевала гроза. Море Крови вздулось от дождя. Корабли со свернутыми парусами и задраенными люками покачивались на якорях. Дождь заливал палубы, лился потоками из шпигатов. Сильный ветер стучал в непробиваемое оконное стекло, и Терреттт повернул голову.

— Это дождь, дорогой, — мягко сказал Маретэн, касаясь его щеки, — всего лишь дождь.