Элевсин никогда не рассказывал Аннону о своем увлечении.
— Как же ему удавалось проводить здесь так много времени?
Миннум ухмыльнулся.
— Я сам его об этом спрашивал. — Он почесал нос и стал рыться в карманах. — Знаешь, Элевсин мне кое-что подарил, своего рода сувенир. Теперь, когда его убили, я вдвойне счастлив, что получил его, — Миннум достал кусок какого-то сплава, величиной и формой напоминающий слезу, — но это всего лишь безделушка.
Он повертел безделушку в руках, и Риана едва не задохнулась от волнения — перед ней стоял Элевсин Ашера, таким, каким его запомнил Аннон: одетый в белые обтягивающие брюки, золотую сетчатую блузку и белый с золотой оторочкой пиджак до пояса. В пронзительных глазах регента Риана тут же заметила отражение лица Аннона, такого, каким он когда-то был. По телу пробежала легкая дрожь, и сердце заболело от того, что она увидела его снова — гордого и величавого, символ Консорциума Ашеров.
— Ты готова поклясться, что видишь его, ведь так? — спросил Миннум. Он завертел блестящей капелькой быстрее, и Элевсин начал ходить. — Кажется, что он дышит и находится рядом с тобой. Это голографическое изображение — достижение техномагии гэргонов. Откуда у Элевсина эта штуковина, можно только гадать. Но он ею пользовался, чтобы приходить сюда. — Смотритель музея оценивающе поднял голову. — Отличная вещица, хоть и далеко не идеальная. В ней имеется изъян, тот же, что и у голографических изображений гэргонов. Какой именно, я не скажу. Попробуй догадаться сама.
Заставив себя сосредоточиться, Риана прошлась рядом с голограммой.
— Наверное, мне нужно понаблюдать за ним подольше.
Голограмма Элевсина Ашеры опять начала двигаться, и тут Риана догадалась.
— Его ноги не касаются земли.
— Да, совершенно верно. — Миннум был очень доволен. — Я спрашивал об этом самого Ашеру, и он ответил, что атмосфера Кундалы как-то препятствует ионным вспышкам. Гэргоны, конечно, пытались наладить работу механизмов, но у них ничего не вышло.
Миннум щелчком выключил голограмму и спрятал слезинку в карман.
— Так или иначе, Элевсин Ашера был не единственным из в'орннов, кто живо интересовался кундалианской историей. Сюда приходил даже гэргон. Нит Сахор. Но, думаю, такой малышке, как ты, неизвестно…
— Я встречалась с Нитом Сахором, — возразила Риана. — Он умер месяц назад, именно поэтому…
— Нит Сахор умер? — Брови Миннума сгустились, словно снеговые облака. — Отродясь не слышал более наглой лжи! Если бы гэргон умер, я бы об этом знал. У меня есть Дар, и говорю тебе, Сахор еще жив.
— У вас есть Дар? — возбужденно переспросила Риана. — Вы умеете колдовать?
— Равного мне не сыщешь на всей Кундале! Если, конечно, не считать техномагов… Впрочем, их я в расчет не беру. — Миннум искоса взглянул на Риану. — Если бы таких, как я, было больше, мы бы называли себя сефирорами.
— «Сефирум» — это слово из языка Венча, — быстро ответила Риана. — Оно означает «Тайное общество».
Миннум почесал небритую щеку.
— Откуда такая крошка могла об этом узнать?
— Трудно сказать, — отозвалась Риана.
Смотритель музея изучал Риану долго и внимательно, а затем негромко усмехнулся.
— Давай забудем все сказки про сефироров и невероятно умных девочек, ладно? Кстати, мне пора готовиться к следующему визиту Нита Сахора.
— Говорю же, Нит Сахор умер.
Миннум сердито посмотрел на нее.
— Почему ты твердишь об этом?
— Мои друзья видели, как его убили, а тело сожгли.
— И это твое доказательство? — насмешливо спросил Миннум. — Что для гэргона тело, скажи мне? Абсолютно ничто! Я никогда не видел Нита Сахора в одном обличье дважды. Как тебе кажется, в скольких ипостасях он сюда являлся? — Смотритель растопырил короткие, покрытые пятнами пальцы и начал считать. — Так, дай вспомнить…
— Когда я его видела, он был тяжело ранен.
Миннум отреагировал на удивление спокойно.
— Тем не менее он не умер. Если бы такое случилось, то я бы знал.
— Откуда?
— А откуда ты знаешь, что сейчас день?
— Глупый вопрос, — пробормотала Риана.
— Не глупее твоего, — парировал Миннум. Он показал на горгулий. — Скажи, какие они?
Риана посмотрела наверх.
— Они… страшные.
— Правильно, — похвалил Миннум.
— А какими же еще они могут быть?
— Может, кошмарными? Напоминающими о зле, которое таится внутри каждого из нас?