Странно, что патруль лишь скользнул взглядом. Хотя, что тут странного, - война! Ноги сами понесли в сторону дома Джеры. Зачем ему эта ...лядь? Если честно, то Святослав и сам не знал - выпитое "шило" сыграло роль психотерапевта и антидепрессанта. Гораздо важнее было вернуться к утру, к началу его вахты за введенной установкой правого борта. Еще один подъезд. Дверь, обитая изрезанным кожезаменителем, с вылезающими клочьями желтого поролона, с разбитым от многочисленных пьяных визитеров дверным косяком. Вместо кнопки звонка - два наполовину оголенных провода. Кстати, это его, Святослава, работа - месяц назад у нее был гость, а он пришел не вовремя, и она ему не открывала. А сейчас?
Открыла. В застиранном халатике, под которым ничего нет. Лицо опухшее. Глаза от чего-то красные. Спросить? Или... Или. Он ведь ничего о ней не знает! Ни откуда родом, ни о ее родителях. В кухне - хоть топор вешай! Банка из-под шпрот и две тарелки забиты окурками. Практически все со следами губной помады. Кухонный уголок, угловой диван которого заляпан пятнами, недвусмысленного происхождения. На его "токайское" она только фыркнула и достала бутылку "шила"***. Обшарпанная кастрюля на плите, перестук высыпаемых казенно-желтых макарон. Две банки тушенки, банка печени трески, соленые огурцы, половинка черного, с которой ему пришлось срезать заплесневелые корки, вода из-под крана в качестве запивки.
Пили, закусывали и курили молча. Даже с каким-то остервенением. А потом он на нее набросился. Она не сопротивлялась. Наоборот. Она ответила с жуткой, молчаливой и бешенной яростью. Они свалились с дивана кухонного уголка на пол, устеленный грязным половиком, покрытым слоем табачного пепла, рыбной чешуи, и еще черт-знает чего. Она кусала его до крови в плечи, грудь и шею. Но Святославу было на это наплевать. Ему было наплевать на все кроме них двоих. Весь мир старшего лейтенанта сузился до размеров этого половика на полу, этой Джеры, которую по слухам не имели только самые застенчивые школьники восьмых-седьмых классов, и до ... вахты, на которую Святослав должен был успеть.
Расставались они, так же молча. У нее был очень странный взгляд. Святославу даже показалось, что теперь, она никому, кроме него, никогда больше не откроет дверь. Так ли это, или ему мерещится? Это потом! Главное не опоздать на "пароход"****!....
------------------------------------------------------------------------------------
* "Железное сердце" - фляжка из нержавейки, влезающая в нагрудный карман, кителя или шинели.
** "Ора-один"- болгарские сигареты "Опал" - "Opal"
*** "Шило" - чистый спирт
**** "Пароход" - разговорное прозвище подводной лодки.
Город "Мурманск - 1...0". Стукачка кровавой гэбни
Одним из мифов, родившимся в эпоху развитого социализма и искусственно созданного руководителями торговли дефицита, был миф о том, что японские кассетные магнитофоны обладают двадцатипятилетним сроком гарантии. Этот миф не могло поколебать даже то, что они ломались гораздо раньше - для таких случаев находили отговорку - во всем виноваты плохие кассеты - советские или из соцстран.
Серебристый двухкассетный "Шарп", со множеством кнопочек, переключателей, ползунков эквалайзера и стильными отстегивающимися динамиками с хромированной окантовкой решеток, стоял в шкале ценностей советского потребителя даже выше автомобиля марки "Жигули". И стоял он также на журнальном столике Марины Сергеевны Дьяченко - даже не жены начальника Военторга гарнизона, а простой дозиметристки службы РХБЗ гарнизона...
Для того, чтобы жить в шоколаде, нужно обладать красивой внешностью и вовремя успеть остановиться. Или дать себя остановить... Началось все стандартно. Мама - разведенка, работа с суточными дежурствами, симпатичная дочка - без присмотра. Вначале просто мальчики-старшеклассники, потом походы в гости к тем, у кого можно классно посидеть, потанцевать, выпить и ... Закончилось все скандалом - мичманец вылетел со службы за растление малолетней. Сама Марина при этом по причине молодости и соответствующей молодости глупости, отнеслась к этому с некоторым недоумением - за что выгнали Сережу? Ведь всем было в ту ночь хорошо! В школе учителя были в шоке. Некоторым даже досталось и от партийной организации, и от командования гарнизона, и от Женсовета флотилии. Марину стали рассматривать, как девочку из неблагополучной семьи. Но ее одноклассники и те, кто постарше уже знали, что "Маринка дает". Она и "давала", правда теперь приходилось быть осторожнее. Но не помогло - одноклассники и старшеклассники ее разочаровали. Хотелось более опытных и зрелых мужчин, и она "попробовала" кое-кого из матросов, находившихся в увольнении, и снова разочарование. Выручило мамино суточное дежурство - в ресторан Марина сунуться не решилась, но подошла к его закрытию. И зацепила пьяненького лейтенанта. В пьяном виде, да еще в условиях полярной ночи, определить возраст девушки с точностью до одного года абсолютно невозможно. Лейтенант ее удовлетворил и в плане ласки и в плане воспитанности - свалил под утро, задолго до возвращения мамы с дежурства.
К моменту окончания Мариной школы, уже не только одноклассники знали, что она "дает", но и молодые офицеры гарнизона. К тому времени она уже стала практически совершеннолетней, и за общение с ней статья не светила - в лучшем случае аморалка. Мама смогла ее устроить на работу дозиметристкой, ибо с абсолютно троечным аттестатом перспектив куда-то поступить у Марины не было. Окончание школы позволило начать жизнь "по-взрослому" - не таиться. Это было чревато "депортацией" из гарнизона за аморалку, но Марина этого, увы, не понимала. Поняла только тогда, когда очередной ее визитер, будучи весьма в подпитии, забыл у нее дома портфель с какими-то бумагами. Бумаги, судя по надписям, были донельзя военные и важные, поэтому Марина по простоте душевной решила вернуть их владельцу, адреса которого и места службы она не знала. За помощью в розыске адресата, она обратилась к соседу по подъезду, которому от вида бумаг стало очень плохо. Но в итоге он сумел взять себя в руки и отвел ее "куда надо".
"Там где надо" ее поблагодарили за бдительность и попутно "поставили раком" в моральном смысле этого слова, объяснив, что ее беспорядочная половая жизнь несовместима с курсом партии и моральным обликом строителя коммунизма. И что если так дальше будет продолжаться, то... Но есть один вариант искупить свою вину, и если она с ним согласится, то депортация из гарнизона ей не грозит... Марина была девушкой глупой и примитивной, но не клинической дурой - "вражьи голоса" она не слушала, и даже не знала об их существовании, да и за свою Родину была готова умереть, ибо ее покойный дедушка воевал за Родину и даже несколько раз был ранен. А тут - и умирать не надо - просто помогать ловить шпионов. "Стукачка"? А вот это, смотря с какой стороны посмотреть. С точки зрения лица, на которое она строчит донос - она "стукачка", с точки зрения общества в котором она живет - она защитник безопасности этого общества.
А строчила она много. Конечно же, 90% ее доносов уходили в итоге в мусорную корзину (ибо особисты тоже люди, и прекрасно понимают, что одно сказанное кем-то "неправильное" слово - еще не повод для беспокойства), но оставшиеся 10% нашли практическое применение. Кое-кого не назначили на должность, кое-кому задержали звание, кое-кем занялась прокуратура и ОБХСС. Ну и "ставить раком" ее стали уже в физическом понимании этого термина - негоже агентессе засвечиваться регулярными походами "туда куда надо". Гораздо правильнее производить съем информации во время визитов в гости. С учетом же того, что внешностью Марину Бог не обидел..., то, как говориться, сам Бог велел зайти не только чай попить....тем более, что особисты живые люди, и ничто человеческое им не чуждо, а она - уже "своя".