Кардинал плачет. Начинается дождь, ветер бросает дождевые струи в лицо. Кардинал что-то быстро, тихо говорит, потом срывает с себя золотую цепь, хочет надеть ее на сэра Генри, но запутывается в пряжках дорожного плаща. Слуги подбегают и безуспешно пытаются ему помочь. Норрис встает и начинает отряхивать колени левой рукой в перчатке, правой прижимая к себе цепь.
– Носите ее, – просит кардинал, – может, как-нибудь глянете на нее и замолвите за меня словечко перед королем.
Кавендиш подъезжает вплотную.
– Реликварий его милости! – Джордж расстроен, изумлен. – Расстаться с таким сокровищем! Там частица истинного креста!
– Мы добудем ему еще. Я знаю человека в Пизе, который продает их по пять флоринов десяток – дюжину, если платишь сразу. С сертификатом, заверенным отпечатком пальца апостола Петра.
– Стыдитесь! – Кавендиш, резко дернув уздечку, поворачивает коня в сторону.
Норрис передал все, что было поручено, и кардинала вновь усаживают в седло. На сей раз четверо дюжих слуг берутся за дело, будто занимались этим спокон веков. Драма превратилась в комическую интерлюдию самого низкого пошиба. Он думает: вот для чего здесь нужен Заплатка. Подъезжает к Норрису, спрашивает, глядя сверху вниз:
– Мы можем получить все это в письменном виде?
Норрис отвечает с улыбкой:
– Вряд ли, мастер Кромвель. Это конфиденциальное сообщение для милорда кардинала. Слова моего господина предназначены только его милости.
– А как насчет обещанного возмещения?
Норрис смеется – как всегда, когда хочет обезоружить противника, – и говорит шепотом:
– Думаю, это фигура речи.
Удвоить состояние кардинала?! У Генриха столько нет.
– Похоже на то. Верните то, что забрали. Мы не просим вдвое.
Норрис трогает золотую цепь на шее.
– Все от короля. Нельзя называть это грабежом.
– Я и не называл.
Норрис задумчиво кивает:
– Верно, не называли.
– У кардинала забрали церковные облачения – знак его сана. Что отнимут следующим? Бенефиции?
– Ишер – вы ведь туда едете, я правильно понимаю? – одно из владений, принадлежащих его милости как епископу Винчестерскому.
– И?
– Кардинал пока сохранит и этот сан, и поместье, но… как бы выразиться?.. король еще не принял окончательного решения. Как вы знаете, кардиналу предъявлено обвинение, согласно статуту о превышении власти церковнослужителем, в попытке применить на английской земле несоответствующие полномочия.
– Не учите меня законам.
Норрис наклоняет голову.
Он думает: прошлой весной, когда тучи начали сгущаться, надо было убедить милорда кардинала, чтобы тот разрешил мне перевести часть денег за границу, где мы всегда сможем их получить. Но тогда кардинал ни о какой опасности и слышать не хотел. Почему я позволил ему сохранять благодушие?
Норрис берется за уздечку, говорит:
– Я всегда восхищался вашим господином и надеюсь, что в теперешних бедствиях он это вспомнит.
– Мне казалось, никаких бедствий нет. Согласно вашим словам.
Вот бы сейчас схватить Норриса за шкирку и вытрясти прямые ответы. Увы, простых решений не бывает: этому научили его мир и кардинал. Господи, думает он, в мои лета пора бы знать. Успехи приносит не оригинальность. Не ум. Не сила. Успехов достигают ловкие интриганы вроде – и в этом он все больше уверен – Норриса. В душе крепнет бессознательная неприязнь, он пытается ее прогнать, потому что уж если неприязнь, то пусть лучше осознанная, но, в конце концов, обстоятельства исключительные: кардинал в грязи, унизительная возня с усаживанием на мула, бесконечные причитания в пути и, хуже, бесконечные причитания на коленях, как будто Вулси разматывается, распускается, словно огромный алый клубок, в длинную алую нить, которая заведет тебя в алый лабиринт с умирающим чудищем посередине.
– Мастер Кромвель! – говорит Норрис.
Он не может рассказать, о чем думал, просто смотрит на Норриса сверху вниз и произносит, смягчившись лицом:
– Спасибо за утешение.
– Увезите милорда кардинала из-под дождя. Я расскажу королю, в каком состоянии его нашел.
– Расскажите, как вы вместе стояли на коленях в грязи. Король позабавится.
– Да, – печально кивает Норрис. – Никогда не знаешь, как он все воспримет.
И тут Заплатка начинает вопить. Кардинал – озираясь в поисках подарка – увидел шута и счел того достойным подношением королю. Заплатка, часто говорил Вулси, стоит тысячи фунтов. Шут едет с Норрисом – сейчас самое подходящее время. Четверо слуг пытаются скрутить Заплатку, тот кусает их, отбивается руками и ногами, пока его не бросают на вьючного мула, освобожденного от поклажи. Теперь Заплатка рыдает в голос, икая, ребра ходят ходуном, дурацкие ноги болтаются, плащ порван, перо на шляпе переломилось.