Федор спозаранку проверил ловушки, помаялся часа три, покрутился в деревне и отправился вдогонку за гробокопателями. Углубился в тайгу, пробежал километров пять «комариной рысцой», отдышался, прислушался. Где-то недалече толковали о чем-то глухари, скрипели шайтанские деревья… Он хорошо знал эти места, разгуливал по зыбким мхам болот «аки по суху» и без особого труда настиг горе-археологов. Охотник пристроился в арьергард к научным силам и решил за ними последить.
На второй день к вечеру старатели дошли до места, разбили лагерь и приготовили инвентарь — топоры, лопаты, ломы, щеточки, чтобы стряхивать с золота пыль веков. Потом разожгли большой костер, устроили пиршество, палили из карабина по пустым бутылкам и прокутили полночи. Все это время Федя-следопыт был начеку, преследовал путников на безопасном расстоянии. Он ставил шалаш в укромном месте, исподтишка курил «беломор» и глубокомысленно пил чай.
На следующий день мужики проснулись только к обеду и принялись шуровать по окрестной тайге. Ходили по запретным «шаманским» тропам, подкапывали «заверованные» камни, шманали по культовым амбарчикам и находили всякую чепуху: деревянных и тряпичных божков, разбирали невысокие, в пару бревен, срубы над общими захоронениями. Не обнаружив ничего ценного, они чертыхались, наспех зарывали могилы и шли дальше, для храбрости запивая ром водкой. Так трудились в поте лица целый день, но золота не нашли. На вторые сутки по глупости или незнанию раскопали несколько свежих могил, в которых и не могло быть ничего, кроме костей, истлевшей меховой одежды и ржавых ружейных стволов. Люди-то умерли в раю!
Федор, наверное, так бы и наблюдал со стороны за «археологическим» процессом, порываясь время от времени помочь старателям разобрать какой-нибудь норовистый сруб, но дело дошло до последнего приюта его отца. Однако и тут Федя не спешил, поскольку в его дурной голове созрел гениальный план. Он подождал, пока мужики раскопают могилу основательно, а потом перешел к решительным действиям. Подкрался сзади, выскочил из укрытия со зверским выражением на лице-маске, направил двустволку на ковырявшихся в могиле субъектов и прокричал:
— Стой, кто такой?
— Дед, ты брось это… Ошалел что ли? — пролепетал один из мужиков.
— Кто такой?
— Археологи мы, из Москвы приехали…
— Зачем отец откопал? — еще строже вопрошал охотник.
— Успокойся, дорогой, извини, не знали! В музей его хотим сдать… в Москву, — нашелся старший рыжебородый хулиган и потихоньку вылез из ямы. — Ты брось пушку-то, дед!
— Хорошо, пусть Москва едет, отец всегда хотел Москва смотреть! — ответил Федор, улыбаясь, и опустил ружье.
При этих словах любящего сына небеса прослезились — пошел дождь. Охотник по-приятельски подбежал к мужикам, помог перепуганным старателям, которые, к счастью, забыли о карабине, собрать останки отца в мешок и закопать для приличия могилу. Тут только, окончательно протрезвев, они узнали в потрепанном жизнью Тарзане старого знакомца. Продолжать поиски сокровищ как-то сразу расхотелось. Утром свернули лагерь, прихватили с собой пару божков-сувениров и нефритовых безделушек, пошли «взад пятки», домой в деревню. Анямов ликовал, по дороге все норовил накормить спутников местными деликатесами и бережно, никому не доверяя, нес белые кости пращура.
С опытным проводником добрались до Узкого Бора за день с небольшим, так что вертолетчиков пришлось немного подождать. Своим Федор ничего не сказал, а на все расспросы Николая твердил: «Хороший человек археолог, хороший!» Только во время «разбора полетов» в присутствии Никанорова он с трагической ноткой в голосе, безапелляционно заявил, прижимая целлофановый пакет к груди: «Лёсика! Верталетка отец повезу! Соликамска повезу!» Бригадир выругался, родня ахнула, мужики покривились, а Алексей рассмеялся и согласился доставить ценный груз по назначению: «Хорошо, черт с тобой, собирайся! Забросим тебя в деревню на обратном пути!»
Провожать гостей следует до самого вертолета, иначе они удачу увезут. Николай и домочадцы недобро смотрели на отщепенца Федора, который, не скрывая восторга, семенил впереди всех к заветной цели.