— Очень интересно. — Спирин, переглянувшись с Денисом, побарабанил по колену пальцами. — Очень интересно. Зачем он ввязался в порнобизнес?
— Порно — только вершина айсберга. Тут дела покруче.
— Какие дела? — Капитан спокойно и твердо смотрел на собеседника. — Убийства на камеру?
Озеров досадливо поморщился.
— Вот видишь. Сам же знаешь! Зачем спрашиваешь?
— Затем, что хочу знать еще больше. Кому они их продают?
— У них несколько клиентов. Есть серьезные люди. Депутаты, чиновники. Но имен я не знаю. Кажется, большая часть продукции идет за рубеж.
— Камышев не пытался навязать тебе партнерство?
Озеров облизнул губы.
— Лично сам — нет. Но приходили его люди. Двое. Имен их я не запомнил. Один, кажется, Серегой назвался. Бывший уголовник. Выпущен на свободу по путинской амнистии в 2001-м году. Второй — военный в отставке.
— Это они? — Спирин вынул из внутреннего кармана пиджака распечатку с фотороботом. Протянул Озерову.
Тот, нахмурившись, внимательно разглядел их.
— Слушай, вроде они. Но точно не скажу. Сам понимаешь, живое человеческое лицо и фоторобот — разные вещи.
— Ладно. — Спирин забрал у него распечатку и спрятал ее. — Чего они хотели?
— Чтобы я купил их фильмы и продал через свою компанию. Я отказался. Мне пожизненный срок не нужен.
Хозяин дома избегал смотреть Спирину в глаза.
— Ты чего-то не договариваешь.
— Мне кажется… я даже уверен, что за Камышевым стоит кто-то еще. Съемки спонсируются кем-то из иностранцев.
— Ладно. — Спирин встал. Вслед за ним поднялся Денис. Хозяин проводил их до дверей.
— Мой тебе совет, капитан — не связывайся с этим дерьмом. Зачем тебе лишние проблемы?
— Затем, что я капитан уголовного розыска. Забыл?
— Ой, не мели ерунды. Ты не хуже меня знаешь, что основная задача полиции — вовсе не борьба с преступностью. Полиция создана, чтобы государство могло держать собственный народ под контролем. На крючке, как ты любишь выражаться.
— Я разберусь.
Они уже успели дойти до ворот, когда Озеров крикнул им вслед:
— Эй, Спирин! Как насчет фотографий?
Спирин, обернувшись, махнул рукой. Крикнул:
— Считай, что их уже нет!
На обратном пути капитан начал рассуждать вслух.
— Итак, что мы имеем? Твоя девушка решила порвать с карьерой мировой порнозвезды, и отправилась на встречу с продюсером. Вероятно, на одной из квартир, но не обязательно. Там вместе с лысым дядькой ее ждал кто-то из людей Камышева. Скорее всего, Серега. Ну, может быть, на пару с бывшим защитничком Родины.
— Думаете, это кто-то из них двоих… насиловал мальчика?
— Почти наверняка. Людей, связанных со снаффом, не может быть больше трех-четырех. Больше — опасно, такую группировку уже трудно контролировать. А для Камышева и тех, кто за ним стоит, утечка информации смерти подобна. Вся жизнь псу под хвост пойдет. Потому они и Настю твою не пожалели.
— Она же ничего не знала. И не давала им понять, что знает.
— Для такого дела она знала и видела достаточно. А они не были уверены, что Настя будет молчать. Конечно, ее убийство — глупость. Ребята просто перепугались.
— Мне от этого намного легче, — пробормотал Денис.
Спирин, бросив на него быстрый взгляд, покачал головой.
— Ничего, стажер. Еще привыкнешь к моим рассуждениям.
— Вы согласны с Озеровым? В деле замешаны иностранцы?
— Я не знаю, согласен ли я. Версию надо проработать. В городе всего две гостиницы. Проверим, есть ли там иностранные граждане. Если хоть один найдется — уже подозрительно. Зачем англичанину или немцу приезжать в Чернозерск? Вывод напрашивается один: чтобы оплачивать съемки фильмов с реальными убийствами. — Спирин расхохотался. — Хотя вряд ли. Скорее всего, заказчиков и в стране нет.
— И что делать?
— Искать исполнителей. Если удасться установить их личности, можно узнать, выезжали ли они в последнее время за границу. Если да — то в какую страну. Рано или поздно мы их прищучим. Вопрос только в том, когда именно. Счет, как видишь, идет на людские жизни. Так что…
Спирин на некоторое время погрузился в мрачные размышления. Они пересекли черту города.
— Мне все никак не дает покоя это слово. Vulgata. Я все время об этом думаю. Уже во сне его вижу. Что это за чертовщина?
P
На пороге кабинета они столкнулись со Славиком. Тот, смерив Дениса подозрительным взглядом, спросил у Спирина:
— А это еще кто?
— Дед Пихто, — ответил капитан. — Куда собрался?
— Кузнецов велел ехать на опознание.
— А кто откинулся?
— Хрен его знает. Какая-то алкоголичка.
— Хорошо. Только возвращайся побыстрее. Ты мне будешь нужен.
Слава кивнул и, снова покосившись на Дениса, прошептал:
— Мне Багиров сказал, парень твой в расследовании участвует?
— Нет, он просто важный свидетель.
Слава покачал головой.
— Стас за твоей спиной болтает всякое. Типа, ты какого-то рохлю взял напарником. Говорит: «Спирин совсем сбрендил. Мы бы это дело в два счета раскрыли. А с этим придурком он дождется, что его погон лишат».
— Большое спасибо, — холодно ответил Спирин. — Всегда мечтал узнать, что говорит по тому или иному поводу Багиров. Я очень тонут его заботой обо мне. Может, теперь ты позволишь мне войти?
— А, да. — Слава вышел в коридор, уступая дорогу. Хлопнул Дениса по плечу и криво ухмыльнулся. — Без обид, ладно?
— Какие уж тут обиды… — пробормотал Денис.
Спирин жестом велел юноше сесть за свой стол. Сам сел на стул для терпил. Закурил.
Вошла женщина в форме старшего лейтенанта. Ее светлые волосы снова были собраны на затылке в пучок.
— Ой, Николай Петрович, вы здесь? Очень хорошо! Дайте мне, пожалуйста, заключение эксперта по делу об изнасиловании. Я хочу сделать копию.
— Ты опоздала. Оно уже ушло в прокуратуру.
— Блин, неужели теперь Котову телефон обрывать?
— Да ты не дозвонишься. Его на месте никогда не бывает. Все по колониям мотается с проверками. Лучше сама лично съезди. Завтра. С утра.
— Ой, меня, наверное, Кузнецов не отпустит…
Они обсуждали свои дела, а Денис из своего угла смотрел на старшего лейтенанта, с удовольствием и смущением любуясь простой, лишенной гламурного лоска, неброской красотой ее лица. Он почему-то в эту минуту не слышал, что она говорит, и не запомнил ни слова из этого разговора, только слышал ее голос: она говорила тихо и спокойно, речь ее, тем не менее, была бойкой и оставляла впечатление живости мысли. При первой встрече юноша решил, что ей лет двадцать пять; теперь он понял, что ошибся: она приближалась к тридцатилетию. Ошибка Дениса, впрочем, была вполне простительна: в ее поведении не было ни малейшей манерности, она держалась прямо и естественно, но без болезненной гордости светской кокетки; иными словами, являясь человеком зрелым и опытным, сохраняла в своей душе что-то детское, и оттого казалась моложе.
Наблюдая за лейтенантом, Денис не мог избавиться от одного, самого главного впечатления: эта женщина была женщиной. Он не столько понял это, сколько почувствовал. Юноша сердцем мгновенно узнал о ней все: что она добра и отважна; способна самостоятельно выполнять самую тяжелую работу, и попросит о помощи только в случае крайней необходимости; делая в сто раз больше, чем так называемые «независимые леди», вечно жалующиеся на усталость, успевает еще и проявлять по отношению к окружающим сердечную заботу; умна и проницательна именно потому, что не считает себя умной и проницательной; всегда прелестна, не замечая этого и не думая об этом. В то же время нельзя назвать ее рохлей; она не только не позволит никому сесть себе на шею, но и не даст никакому, самому прожженному «донжуану» навешать себе лапши на уши.
Иными словами, лейтенант представляла собой идеал характера, который настолько редко встречается в жизни, что в него почти невозможно поверить. Когда видишь таких людей, испытываешь настойчивое желание потрогать их, чтобы убедиться, что они действительно существуют.